По ржавой железной лестнице техник добрался до внутренней двери шлюза и повернул колесо замка. После короткой паузы, пока механизм определял, не открыта ли внешняя дверь, раздался щелчок. Проход был открыт. За дверью начиналась узкая вертикальная шахта. В ней было тесновато даже теперь, когда Бэтон не был нагружен громоздким лазерным передатчиком, который он спрятал в шлюзе еще раньше, как только приехал.
В шахте воняло какой-то гнилью. Бэтон дрожащими пальцами закрыл засов внутренней двери. В стойке у стены он увидел четыре универсальных скафандра. Они были разных размеров - от самого маленького до рассчитанного на великана. Скафандр пригодится ему позже.
Передатчик выглядел как обыкновенный ящик с инструментами. Он стоял на полке и ничем не выделялся среди других ящиков. Бэтон привез его со Звездного Девона. Чтобы передатчик по ошибке не унесли, он приварил титановую обшивку к металлической полке высоковольтным разрядом.
Бэтон отпер замок ящика с помощью магнитного ключа, внешне выглядевшего так же, как тот, которым он открыл дверь. Паучьи ноги передатчика и антенна были сложены для экономии места. Холодок металла успокоил его. Он только сейчас осознал, насколько боялся не обнаружить прибора на месте.
Бэтон вытащил передатчик и осторожно поставил его на пол. Потом извлек видеочип из браслета часов. Повинуясь внезапному порыву, техник сорвал с себя твидовую куртку с кровавыми пятнами и забросил ее в угол. Дрожащими пальцами он разломал пломбу на записывающем устройстве и вытащил микросхему с записью.
Сначала он перешлет всю информацию и избавится от нее. А потом будет долго-долго мыться в воде с антисептиком, пока из его памяти не исчезнет сотрудник Безопасности, хватающий его окровавленными, зараженными руками.
Бэтон аккуратно вставил микросхему с записью в передающее гнездо. Он был очень близок к успеху, к завершению, к спасению и не мог позволить своему дрожащему телу подвести его.
Микросхема легко встала на место.
Бэтон выпрямился, злясь на себя за головокружение и потные ладони. Он не ел уже слишком долго. Ничего, скоро он будет вознагражден.
Он подошел к стойке и потянул на себя крайний скафандр, самый маленький. Воздушная трубка и провода скафандра были зажаты в специальных держателях. Он высвободил их. Скафандр был тяжел, Бэтон с трудом удержал его. Микромагниты придавали его оболочке жесткость, но как только находящийся внутри человек начинал двигаться, серворецепторы давали команду на снижение жесткости.
Белая поверхность скафандра была покрыта пылью, глубокая царапина пересекала забрало шлема. Если смотреть прямо на солнце, из-за нее могут возникнуть блики. Такая неаккуратность была неприятна для Бэтона. В его мастерской на орбитальной станции всегда царил образцовый порядок, но привередничать сейчас было некогда.
Бэтон тяжело дышал. Он знал, что опытные рабочие открывают скафандры, когда те еще находятся в стойке, используя силу сервомоторов, чтобы облегчить процедуру одевания. Но сам техник на это не решался, боясь повредить воздушный загубник: если клапан не сработает, то пустота убьет его, едва он откроет шлюз. Он поставил скафандр вертикально на пол, при этом правая перчатка легла прямо на ручку передатчика. Микромагниты фиксировали все суставы скафандра.
Бэтон нажал кнопку выключения микромагнитов под левым рукавом. Он уже пользовался раньше жесткими конструкциями и помнил отвратительное ощущение, когда внутренняя оболочка, расширяясь, охватывает все тело ниже шеи. Он избавился от куртки, но вся остальная одежда и кожа тоже были загрязнены. Частицы крови и мокроты, содержащие вирус, могут...
Скафандр внезапно открылся, и из него прямо на Бэтона выпал араб в оранжевой одежде. Вся внутренняя поверхность шлема была покрыта кровью, которую несчастный выкашлял в последние мгновения своей жизни.
Бэтон взвизгнул и отскочил назад. Споткнувшись, он повалился на стойку со скафандрами. Он снова завизжал, приняв их за трупы. Возможно, там действительно были трупы других арабов, которые умерли, не успев выбраться отсюда.
Он позабыл о своей задаче, о своих мечтах, видя только искаженные мукой лица, выкашливающие в него кровь. Он не представлял, что будет столько крови.
Трясущимися руками техник открыл запор. Он не думал о том, что будет делать после того, как выберется отсюда. Его дикий вид неминуемо должен был привлечь внимание, а оставленная в шлюзе куртка могла послужить уликой. Но Бэтон был уже не в состоянии поднять ее и спрятать, так же как и надеть скафандр, в котором погиб человек.
Тишина, наступившая после того, как заслонки перекрыли воздушные трубы, должна была насторожить его, но он был слишком испуган, чтобы прислушиваться. Бэтон так и не понял, что он открыл наружную дверь, пока воздух со свистом не вышел из шлюзовой камеры, а водяной пар не замерз веером сверкающих снежинок.
Но тогда уже было поздно даже кричать.
3. АФРИКАНЕР
Когда изрыгающий кровь официант повалился на его столик, Пит ван Зелл понял, что они победили. Не сегодня, но очень скоро он отправится домой, на ферму возле Питермарицбурга, где родился, или в любое другое место Южной Африки, где они с ребятами решат поселиться. Они будут единственными, кто подготовился к грядущему.
Важно было лишь сойтись в цене. Переговоры вели другие люди, но ван Зелл не сомневался, что все деньги будут выплачены им сполна, какой бы внушительной ни оказалась сумма.
Рослый африканер поднялся, стряхнул с бороды воду, пролитую официантом, когда тот, падая, разбил стакан. Женщина, сидевшая напротив, с ужасом смотрела мимо него. Вскинув руки, она как бы пыталась оттолкнуть перепачканного в крови мужчину, который успел подхватить умирающего официанта.
Ван Зелл посмотрел на лежащего араба. Мертв вне всяких сомнений. Он выкашлял не меньше кварты крови. Ошибиться было невозможно, стоило только вспомнить того человека в скафандре, из поврежденного клапана которого со свистом уходил воздух: он успел лишь вскрикнуть.
Ван Зелл был африканером - эмигрантом из Южной Африки и в своих скитаниях по странам черных много раз видел подобные смерти.
Их раса отличалась мужеством и умом, а когда их лишили родины, у них остались только их жизни. Цивилизованные страны презирали африканеров, потому что они были из третьего мира. Их голландские предки начали колонизацию юга Африки в начале шестнадцатого века, и в это же самое время племена, говорившие на банту, двинулись на юг, в край, который позже назвали Трансваалем.
Два могучих народа вытеснили коренных жителей в буш, с тех пор их называли бушменами. Между пришельцами - голландцами и банту ("кафрами", на языке белых) началась война, белые победили и покорили черных. Такова была воля Божья.
Силы сатаны нарушили их покой, повернув весь мир против Южной Африки. Враги снабдили автоматическим оружием племя, которое стояло в своем развитии лишь на ступень выше, чем обезьяны. Только потом африканеры поняли - Господь послал испытание своему народу, а теперь собирался снова обратить свое лицо к нему.
Бэтон, техник со Звездного Девона, дрожа, наклонился над трупом официанта. В лацкан его куртки был вшит видеочип, и сейчас он записывал все происходящее. Тридцать сверхминиатюрных линз обеспечивали почти такую же четкость изображения, как и обычная промышленная аппаратура. Картинка не искажалась, даже если все устройство сгибалось при движениях ведущего запись человека.
Техник должен будет сделать научный отчет о происшедшем, но это уже не имело особого значения ни для африканера, ни для тех, кто его послал. Оружие работало, и ван Зелл доложит об этом. Как оно работало - неважно. Его предки не знали баллистики и литейного производства, когда своими длинными мушкетами сеяли смерть среди кафров на Кровавой реке.
Высокий светловолосый посетитель вбежал в кухню, Бэтон направился за ним, двигаясь, словно неисправный робот. Ван Зелл встал и пошел к выходу. У стеклянной двери, ведущей в ресторан, столпилось множество любопытствующих. Их лица сбивали с толку африканера, наводя мысли о том, что его оружие не сработало. Он так боялся, что их эксперимент провалится, он был уверен, что он провалится. От волнения он не мог есть то, что принес официант-араб, а ведь это была очень дорогая еда, а не пластиковые тюбики с белковой начинкой - его обычная пища. Успех был оглушающим и кровавым, все обернулось к лучшему.