— Ну почему одна? — понимаю, что это глупо, но продолжаю врать, — у меня новый парень. Он работает на радио, политический обозреватель, очень известный в своих кругах человек. Мы приедем вместе, если получится.
Пообедать мне так и не удается, кусок не лезет в горло после этой милой беседы с младшей сестренкой. Надо будет придумать вескую причину, чтобы не ехать на эту долбаную свадьбу. Вот черт. Почему Брэдли? Почему из всех мужиков она выбрала именно того, кто лишил меня девственности на заднем сидении машины своего отца? В кузове того пикапа за несколько часов до нашего с Маллоуном свидания перевозили навоз. Поэтому все, что я помню о своем первом сексуальном опыте, так это стойкий запах коровьего дерьма.
Оставшееся рабочее время проходит для меня уже не так весело. А то, что Роуз продолжает пялиться на меня, дико бесит.
— Ты заработаешь себе близорукость, — не выдерживаю я.
— Что? — ее удивление выглядит очень натуральным. — Ты о чем?
— Ни о чем, — устало произношу, пытаясь взять себя в руки. Мне ни к чему конфликты на работе.
Инди заезжает за мной около восьми. Он даже не стал спрашивать по телефону, хочу ли я увидеться с ним снова, заявив, что будет через полчаса. Самоуверенный тип! Похоже он не хуже меня знает, как я этого хочу.
После разговора с Кейтлин я решаю, что мне не помешает ещё один сеанс секс-терапии с доктором Фокстротом, склоняясь к тому, что для полного терапевтического эффекта необходим целый курс. К тому же, эти занятия абсолютно бесплатны, в отличие от услуг психоаналитика, а уж о том, насколько приятны, и говорить не стоит.
В салоне престарелого Ford Mustang Индианы царит настоящий хаос: коробки из-под пиццы, пивные банки, сломанные сигареты, какая-то одежда и прочий хлам. Я мысленно сравниваю эту картину с безукоризненной чистотой в машине Мэтта, которая порой меня даже раздражала. «Не стоит пить кофе в салоне, Джо, обивка быстро впитывает запахи…»
И зачем я только терпела все это? Ах, да, точно! Я же думала, что он любит меня. Надеюсь теперь, мой кретинизм пойдет на спад. Хотя то, как я веду себя последние несколько дней, говорит совершенно об обратном.
— Куда мы едем? — спрашиваю, чтобы отвлечься от мыслей.
— Ко мне, — отвечает Инди.
— Ты бы мог навести порядок в салоне ради такого случая, я не знаю, — улыбаюсь, подпинывая пивную банку, которая перекатывается у меня в ногах.
— Я не успел, прости, — смеётся он, не выпуская руль и не сводя глаз с дороги, наклоняется, нащупав банку, поднимает ее и отправляет за голову, на заднее сидение, — я убирался дома. Поверь, там было еще хуже.
— Так, может, ты меня здесь высадишь? Я что-то не горю желанием отправиться в твою клоаку.
— Эй, Джо, — он снова хохочет, как и я, — это звучит унизительно! Нет, там все нормально. Я честно старался и нашел все заначки Подмышки.
— Что за заначки?
— Мои носки, конечно! — заявляет таким тоном, словно это само собой разумеющийся факт.
— Господи, с кем я только связалась?!
Дорога огибает Иннер Харбор, внутреннюю гавань города, и я любуюсь открывающейся картиной. По одну сторону нашего пути уютно мерцают фонари вечернего Балтимора, по другую — сама гавань, озаряемая лунным светом и сотнями огоньков на многочисленных яхтах и лодках, которые пришвартованы в гавани.
— Ты живёшь в этом районе? Моя подруга риэлтор говорит, что здесь самое дорогое жилье в городе.
— Да, в этом, — лаконично отвечает Инди, — в некотором роде.
— В каком это смысле?
— Ты сейчас сама все увидишь, Джо, — загадочно произносит он.
Стоя на причале и вдыхая прохладный воздух пятнадцать минут спустя, я понимаю, что он имел в виду.
— Поверить не могу! Ты живёшь на лодке… или в лодке? Как правильно?
— Правильно то, что этот катер действительно мой дом, — Инди берет меня за руку и ведет к судну.
Лодка, и лодка, как десятки других в округе, что я видела здесь и раньше.
— Он был настоящей развалюхой, когда достался мне от деда три года назад. Я много чего тут переделал, идём.
Парень ловко переступает на борт и, протянув мне обе руки, увлекает за собой. Пошарив где-то, включает бортовой фонарь.