Воскресный полдень же я встречаю довольно неожиданной мыслью. Мне во что бы то ни стало нужно подстричь волосы. Ничего радикального. Но идея обновить стрижку становится просто навязчивой.
Всё-таки странный мы народец — женщины. Интересно, кто была та первая идиотка, которая решила, что новую жизнь необходимо начинать с новой прически? Но, кто бы она ни была, признаюсь, что-то в этом есть. Особый ритуал. Таинство. Своеобразный зов предков.
Думаю, шаманше, что сейчас колдует над моей стрижкой, даже в голову не может прийти то, о чем я размышляю в данную минуту, потому она бесцеремонно останавливает поток моих мыслей неожиданным заявлением:
— Вы знаете, у вас на затылке много седых волос.
— Как? Уже? — я в беспомощности смотрю на нее.
— Ничего страшного, — улыбаясь, она торопится меня успокоить, — для женщин после тридцати — это, скорее, норма.
— Мне двадцать восемь, — скривив рот набок, смотрю на свое отражение в зеркале.
— Извините, — мямлит парикмахерша, — я имела в виду… — и замолкает, сосредоточенно орудуя ножницами.
Не знаю, что она там имеет в виду, но меня слабо успокаивает ее отговорка. Радует одно — сегодня я снова напьюсь. Не пропадать же такому чудном воскресному вечеру даром?
В очередной раз задавшись мыслью завести кота, я с громким хлопком и дымком открываю бутылку шампанского. А когда мне его ещё пить? Опустошив бокал, поудобнее устраиваюсь на мягком диване из Икеи, завернув озябшие ноги со свежим педикюром шерстяным пледом, и таращусь в ящик.
Жизнь прекрасна! Если не брать в расчет, что меня бросил жених, в салоне красоты приняли за тридцатилетнюю и то, что риск повторить судьбу тетушки Молли, которая спилась от неразделенной, по ее словам, любви, увеличился в несколько раз за какие-то пару дней. Но это все мелочи жизни. Назовём их так.
Итак, что мы имеем? Эффектную брюнетку с роскошной грудью и бедрами. Если не озвучивать все мои недостатки, картинка выходит очень даже ничего. Только я как-то подзабыла за давностью лет, как этим «ничего» нужно правильно пользоваться. А что, если Мэтту я надоела именно по этой причине? От душераздирающего внутреннего монолога меня отвлекает звонок на мобильник.
— Джолин Льюис, — привычным официальным тоном произношу я, убавив уровень громкости телевизора.
— Значит, Джолин, — раздается смутно знакомый мужской голос с восхитительным тембром. — Красивое имя.
— Кто вы и что вам нужно? — проигнорировав комплимент находчивости моих родителей, произношу я.
— Вы меня не помните? — продолжает откровенно насиловать мои уши своим голосом незнакомец. — Индиана Фокстрот. Мы с вами общались в эту пятницу, вы звонили на радио.
— Что-то припоминаю, — и это чистая правда. — У вас странное имя.
— Да, в прошлую нашу беседу вы сказали, примерно, то же самое, — наигранно кашляет. Но даже кашель у него выходит очень эффектный.
— Так, что вам нужно? — повторяю свой вопрос, чувствуя, как по спине прошелся неприятный холодок.
Надеюсь, руководство радиостанции не подаст на меня в суд за непотребство в прямом эфире? Да что ж я там такого наговорила?! Черт! Меня точно привлекут к общественным работам. Завтра же брошу пить!
— Мы не договорили тогда, — отвечает парень, выдержав паузу. — Наш техник утверждает, что были какие-то неполадки со связью.
— М-да, надеюсь вовремя, — запинаюсь, думая, что ответить, — но, боюсь, я потеряла нить той беседы, мистер… Фокстрот.
— Просто, Инди, — мягко поправляет он меня.
— Что ж, Инди, вы звоните всем своим слушателям? — теперь я еще и кокетничаю.
— Обычно, нет, но… я просто хотел убедиться, что с вами… всё в порядке.
— В каком это смысле?
— Видите ли. На радио звонят совершенно разные люди, у каждого своя судьба, свои трудности и… свои способы эти самые трудности преодолевать.
— У меня все в полном порядке, я пью шампанское, — ощущаю облегчение от того, что мне не придется тащиться в здание суда в ближайшее время.