– А как Дейдра приняла новость о твоей отставке? – поинтересовался он.
Стенфорт пожал плечами.
– А как, по-твоему, жены реагируют на подобные новости? Со смешанным чувством гордости и ужаса.
Те же чувства были написаны и на лице самого бывшего декана. Плюс сожаление.
– Я чувствую себя скотиной, – сказал Инди. – Я с самого начала не имел права сомневаться в тебе.
– Чего уж там... В наше время начнешь сомневаться в ком угодно. Даже в друзьях.
Инди вздохнул и уселся на кровать.
– Последняя пара лет была для меня сплошным несчастьем, Чарли. Сначала отец, потом Маркус...
– Оба – великие люди, – кивнул Стенфорт, поднимая бокал. – Нам их будет не хватать...
– А тут еще Мак. Он для меня тоже все равно что умер.
Стенфорт сдержанно покивал.
– Кажется, мы вступили в ту пору жизни, когда человек теряет больше, чем приобретает...
Последовала долгая пауза. Инди потер больное колено, а Стенфорт продолжал играть вином в бокале, словно рассчитывая найти в нем ответ на все вопросы. В какой-то момент оба одновременно встряхнулись, сбрасывая с себя меланхолию.
Инди снова принялся за сборы, а Стенфорт взялся за бутылку.
– Пожалуй, еще полстаканчика... – пробормотал последний.
Инди перерывал ящики письменного стола. Выудив паспорт и еще несколько документов, сунул их в открытый чемодан.
Стенфорт наполнил бокал до краев.
– Надеюсь, что и ты встретишь какую-нибудь женщину, вроде моей Дейдры, – продолжал рассуждать Стенфорт. – Тогда тебе будет легче. Не исключено, что она уже где-то совсем рядом, только ты еще этого не знаешь.
Инди нахмурился.
– Не наступай на больную мозоль, дружище!
Стенфорт миролюбиво помахал рукой, а потом, спохватившись, взглянул на часы.
– Боже правый, я должен бежать домой! Дон и Мэгги приезжают из города на обед. Срочный семейный совет.
– Хорошие у тебя ребята, Чарли, – улыбнулся Инди.
Стенфорт улыбнулся.
– Здоровые и работящие. О чем еще можно мечтать. – Он неуклюже поднялся на ноги, едва не расплескав бокал. – Мне действительно пора домой. К тому же неплохо прогуляться вечерком по воздуху. Погода-то какая!
Инди положил ему руку на плечо.
– Спасибо тебе за все, Чарли, дружище!
Стенфорт неопределенно кивнул и пожал плечами.
– По-твоему, у меня такой жалкий вид? – хмыкнул друг. – А знаешь, эти господа из попечительского совета чуть сквозь землю от стыда не провалились. Так я и буду рассказывать внукам.
Он двинулся к двери, но на пороге остановился, чтобы высказать еще одну осенившую его мысль.
– Полжизни человек тратит на поиски самого себя. А когда находит, другие полжизни ему приходится потратить на то, чтобы мир его заметил...
Инди как раз распахнул дверцу шкафа, и его взгляд упал на висящую на крючке потрепанную рыжую «Федору». На полке рядом лежал свернутый кольцами кнут. Как будто ждали своей очереди отправиться в путь.
«Это и есть мое «я», – подумалось Инди.
Между тем Стенфорт продолжал:
– С недавних пор я стал задаваться вопросом: когда меня не будет, что обо мне скажут люди...
Так и не закончив фразу, он вышел из комнаты, словно оставив Инди наедине с этим вопросом.
Инди разглядывал шляпу и кнут.
А правда, что обо мне потом скажут люди?
Был и другой вопрос. Не менее болезненный.
А будет ли кому вообще вспомнить обо мне?..
Инди представил себе опустевший после его ухода дом. Откуда-то с улицы донесся женский крик: мать звала ребенка ужинать. В комнате монотонно тикали старинные баварские часы, еще дедовы. Когда-то это был его дом. Теперь помещение превратилось в музей, к тому же закрытый. Музей, из которого ушли даже смотрители.
На что он потратил жизнь?
Инди медленно отвернулся от шкафа. Так и не притронувшись ни к шляпе, ни к кнуту. Может быть, сейчас наступил тот самый момент, когда нужно выбрать новую дорогу.
И он решительно захлопнул дверцу, щелкнул замок, словно захлопнул дверь в прошлую жизнь.
Глава 2
Молодой мотоциклист гнал вдоль по улице, низко нагнувшись к рулю пижонского «Харлея». Юноша был одет в черную кожаную куртку, голубые джинсы и сверкающие сапоги. Плюс черные очки. Плюс кожаные перчатки.
Он гнался за мужчиной, который уносился от него на заднем сиденье такси. Сначала ему не удалось застать его дома, а теперь приходилось ловить его в городе. Такси затормозило перед железнодорожным вокзалом. Протяжный гудок отходящего поезда полностью заглушил рев мотоциклетного двигателя. Мужчина вылез из такси. На нем был твидовый пиджак, а в руке потрепанный чемодан с наклейками разных экзотических стран. Было ясно, что покидает город, уезжает за тридевять земель. У мотоциклиста оставалась последняя возможность – перехватить его на вокзале.