– Я прошу прощения, Марион.
Она покачала головой.
– Ты знаешь, что ты сделал со мной, с моей жизнью?
– Могу только сказать, что прошу у тебя прощения тысячу раз.
Марион быстро и сильно толкнула поднос. Бутылки и стаканы полетели через стойку на пол. С яростью глядя на Инди, она грубо и резко сказала:
– Говори, что тебе стоит.
– Мне очень жаль, – сказал Инди.
– Каждый только и делает, что о чем-нибудь сожалеет, – сказала Марион, подбирая с пола неразбившиеся стаканы. – Отец сожалел о том, что таскал меня за собой по всему свету в поисках всякого древнего хлама. Я сожалею о том, что судьба закинула меня в эту дыру. – Она прошла за стойку. – Каждый о чем-нибудь да сожалеет, – заключила она.
Пытаясь отвлечь Марион от этих мыслей, Инди сказал:
– Эта вещица – бронзовый ничего не стоящий медальон. Марион, ты не собираешься отдать его мне?
– Возможно, – сказала она. – Я только не знаю, где он.
– Может быть, ты его поищешь, – попросил Инди и достал из кармана куртки толстую пачку денег. – Здесь три тысячи баксов.
– Ну что ж, этого хватит, чтобы вернуться, – сказала она и повернулась к Инди спиной.
– Я дам тебе еще две тысячи, когда мы будем в Штатах, – сказал Инди.
Он разозлился, что Марион сознательно игнорирует его. Схватив за руку, он повернул ее к себе лицом.
– Это очень важно, Марион, – сказал он. – Поверь мне.
То ли она не доверяла ему, то ли ее гнев еще не прошел, она снова попыталась ударить его по лицу. На этот раз ей это не удалось – Инди держал ее за запястье. Сунув деньги ей в ладонь, он сжал ее пальцы и сказал:
– Ты знаешь, о какой вещице я говорю, и знаешь, где она.
Сжимая деньги в руке, она вдруг расхохоталась и, захлебываясь, проговорила:
– Приходи завтра.
– Почему завтра? – спросил Инди, что- то заподозрив.
– Потому что я так хочу, – сказала она и опять попыталась его ударить.
Инди снова не дал ей этого сделать. С деньгами в руках она повернулась и села на край стола.
– Ха-ха! Увидимся завтра, Индиана Джонс, – сказала она, когда Инди направился к двери.
Чуть помедлив, он закрыл за собой дверь.
Оставшись одна, Марион перешла к другому столику. Посреди стаканов и бутылок горела свеча в кривом деревянном подсвечнике, вырезанном из ветви дерева. Она села на скамью и, сунув руку в вырез блузки на груди, достала круглый бронзовый медальон и сняла цепочку с шеи.
Сквозняк колебал пламя свечи. В ее неверном свете Марион рассматривала медальон. Почти всю его площадь занимала птица с распростертыми крыльями и головой в центре круга. Кристалл был чуть выше головы, по краям бежали египетские иероглифы. Марион знала, что это наконечник жезла бога Ра, по крайней мере, в это верил ее отец. По какой-то причине она не хотела продавать его после смерти отца. Скорее всего, потому что медальон был самой дорогой для него вещью. А может, еще и потому, что он был памятью о нем.
От этой потери у нее до сих пор болело сердце. После смерти отца каждый прожитый день вызывал у нее тоску и отвращение.
Марион усмехнулась, держа медальон в одной руке и деньги в другой. Если она захочет, то может хапнуть и медальон, и деньги. Это послужило бы хорошим уроком для Инди. Она только сомневалась, сумеет ли спрятаться от него. Уж если он нашел ее в Непале, то найдет где угодно.
Она опять стала рассматривать медальон. В чем тут дело, почему Инди так заинтересовался им? Она вдруг почувствовала, что сердце у нее разрывается на части при мысли о том, что ей придется расстаться с медальоном. Продать его Инди. К счастью, у нее есть еще ночь, чтобы все обдумать. Нет, она не хочет расстаться с вещью, которая связывает ее с отцом, но и оставаться в этом пропахшем перегаром кабаке она тоже не хочет. Если эта вещь даст ей возможность вернуться домой, она, по крайней мере, сослужит ей хорошую службу.
Взяв медальон за цепочку, Марион повесила его на кривей подсвечник и встала из-за стола. Пройдя за стойку, она достала коробку из-под сигар, в которой хранились записи доходов и расходов, и положила туда пачку денег. Порывшись в карманах, она нашла пьяные деньги и тоже положила их в коробку.
Закрыв коробку и засунув ее под стойку, Марион собиралась уже подняться. к себе. Вдруг дверь с грохотом распахнулась. В бар вошли четверо мужчин и встали на пороге. Двое из них были в черных кожаных плащах и перчатках с черными шляпами на головах. Один из них носил очки в стальной оправе, у другого под носом были черные усы. Ни тот, ни другой не были местными, подумала Марион. Вторая пара была вполне узнаваемой: непалец в рваной одежде и высокий широкоплечий монгол. Она заметила, что первым вошел мужчина в очках. Не слишком высокого роста, он выделялся среди остальных своим угрожающим видом.