— Катары?!(как?!) — орут подростки, офигевшие от моих возможностей.
Это было четыре года назад. Помню, Эркинка перед отъездом подарил мне букет из мальвы и сказал, что он меня любит. А на следующий год в горах Танзании умерла моя мама… на неё упал камень. Тот самый пресловутый кирпич, только, сука, экзотический.
— Анна!
— Что, бабуль? — отвечаю нежно, надо беречь бабулю от того, что она сейчас тут увидит.
— К тебе мальчик пришёл. Будь добра, выйди в приличном виде.
Какой, нафиг, мальчик?! Точно никого не ожидала, да и нет тут входа для "мальчика", блин!
— Бабуль, я никого не жду, поэтому предлагаю всем незваным гостям уябы…уходить, одним словом, — проговариваю, быстро поправляя остатки кудряшек. Эхххх, грива моя, гривушка… не прыгать тебе со мной больше по стенушкам, не лезть на балконы каменные, да и крыши гостеприимные не увидят тебя больше никогда…
— Ань, я не могу Ванечку выгнать, он тортик принёс, родители у него сама знаешь кто. Выходи и будь любезной! — а бабуля-то моя шипеть умеет, вот знать не знала!
Со звуком открываю дверь и лучезарно улыбаюсь настоящему. Бабуленькино лицо вмиг становится сереньким, морщинки весело сходятся у глаз, старческие губёшки вытягиваются в трубочку. Ты ж моя "уточка"! Хоть сейчас в инстаграмм, дедулек немереное количество подпишется, это тебе не Алла Борисовна, это — натур продукт!
— Оххх… — выдаёт моя утица. — Ты чего наделала?! — это уже она в голос орёт, пытаясь осмыслить увиденное.
— Чёлку подравняла, не кричи. Принеси мне очки лучше, не вижу ничего, — нахожусь я.
— Совсем ополоумела! Всё отцу расскажу! Что хочет, то и делает! — бабуля, тем не менее, не выходя из шокового состояния, бредёт за очками, тихо причитая о моём пубертатном периоде.
У нас огромная квартира, ну а что? Академиков не так много, можно и разориться на квартирку для светила. Помню, когда въезжали пять лет тому назад. Строгие и уже порядком престарелые соседи с глазами полными культурного шока, посматривали на наш экзотический скарб. Ещё бы! Одна кровать, инкрустированная бивнями мамонтов, чего стоила. Папа вовсю пользовался служебным положением и любимых ископаемых животных предпочитал не забывать даже в коротких набегах домой. А я на глазах изумлённой публики гордо вносила африканский светильник из настоящей капской кобры (naja nivea, ыыыыы, латынька мояяя).
— Дай, помогу, — долговязый подросток рванул на себя мою высушенную трофейную змеюку.
— Хочешь помочь? — я легко увернулась от загребущей лапы, вернув себе похожий на посох предмет. — Вон стоят предметы быта, более подходящие для такого увальня, — я дёрнула головой в сторону кровати с бивнями, около которой мялись два грузчика и папуля.
Подросток был старше, тогда я ещё не знала, что всего-то на пару годков. Уставился на меня синими глазищами, будто не веря, что ему указывают. Ну, сорян, парень, я с пелёнок в походах и раскопках, тут всё сурово и практично, нужно правильно распределять все доступные ресурсы. Парень, не отрывая глаз от моей физиономии, попятился в сторону реликтового ложа. Не знаю, кой чёрт его принёс на мою голову, только уже в следующее мгновение этот примат со всей дури влетел в дверь подъезда.
— Ой, — горестно всхлипнул человек-замыка, инстинктивно прикладывая руку к голове и отведя от меня свой странный взгляд.
— Береги мозг с молодости, ибо это единственный способ осмыслить сущее — ну не знаю я, почему это из меня вырвалось!
Синий глаз стрельнул в меня искрой злости, ха! Тоже мне новость, я — задира, трудный подросток, воспитанный на вольных хлебах учёной братии, давай, поугрожай мне. Только личико пострадавшего озарилось, вдруг, улыбочкой и расположением.
— Меня Иваном зовут. Хочешь, я тебе тут всё покажу? Да хоть после всех перетаскиваний, давай вечером увидимся?
Я — зависла. Мне одиннадцать лет, я только что вернулась из славного Египта, во мне росту метр с кепкой и заурядно тщедушное телосложение… меня что, на свидание зовут?!
— Слушай, не обязательно помогать! — чересчуррезко ответила ему, наверное. А нечего меня в краску вгонять! — Вечером у нас собираются гости, так что мне не отлучиться.
Парень опять смотрит на меня немигающим взглядом, осмысливает что-то. Кивает головой, вроде соглашаясь с отказом. И бежит в сторону разгрузочных работ.
— Значит, вечером я тоже загляну к вам в гости, соседи всё-таки. Как тебя зовут? — он опять движется с чуть повёрнутой в мою сторону головой, мало было впилиться в косяк?
— Индиана, — механически отвечаю на вопрос, отмечая, что в этот раз слабоумный ловко увернулся от бивней кровати нёсшихся в его сторону…
Так вот, в огромной "академической" квартире было две ванные комнаты, пара сортиров и просторнейший коридор, он-то и спасал от ненужных вторжений в личное пространство и от чутких ушей незваных визитёров.
— Ой, Ванечка, извини, не сможем сегодня тебя принять, Анька какие-то мудрёные процедуры со своей физиономией делает, неудобно с красным личиком встречать гостя, — Вот бабуляка! Вот боец! Честно взращённый за жалкие, можно сказать, месяцы проживания со мной!
Совершенно успокоившись, я побрела в сторону кладовой, где причаились русский народный веник и совок неустановленного места рождения. Время собирать остриженные кудряшки. Звуки спешащих твёрдых шагов заставили усомниться в умении бабушки в вежливых отказах, это подтвердилось её верещанием:
— Ванечка! Не ходи к ней, ведь кошка дикая! — ну спасибо блин! Срочно мне портал в лес или в любую другую нычку!
Вершинин влетел в коридор, озирая пространство злым взглядом, победно ухмыльнулся, заметив неприкрытую дверь кладовой, диким орангутангом помчался к ней. Сдуру влетел туда, да и был изолирован закрытой дверью и щёлкнувшим замочком. Боже! Такая простая ловушка!
— Совсем крыша поехала, Ванечка? — негромко спросила я, делая знак бабуленьке отвалить к вязанию. Кстати! Она покорно развернулась и ушла. Правильно, война — дело молодых! — Если ты являешься сынулькой знаменитого химика, иногда промышляющего нехорошей фармакологией, это не означает, что тебе всё разрешается.
За дверью раздавалось сбитое дыхание, вот и чего молчать теперь? Дверь ему не выбить, она у нас основательная, как любила мама. Да он и не пытался, обречённо облокотившись на неё.
Через минуту сопения он заговорил, заставив меня собрать пожитки и вернуться в бурятский посёлок. Связь с тотемом была слишком неустойчивой, а произнесённые слова и вовсе чуть не порвали эту непрочную нить:
— Я люблю тебя, Ань. Хочешь, убей меня за это.
До Москвы добираюсь автостопом. Ничего страшного, что мне шестнадцать — внутренняя чуйка не оставляет шанса неприятностям. Первыми подвозильщиками стали приятные семейные люди, доехала с ними до Питера, а там мне попался дядя Саша. Дальнобойщик, ненавидящий одиночество, особенно в дороге. Моей основной функцией стала роль благодарного слушателя. Но ухом верти, а глаз не отводи! Я должна была включить смартфон, без него вопрос с билетами до Улан-Удэ не решится.
Ожидаемое огромное количество пропущенных вызовов с неизвестного номера, неужели, бабулька сдала?! А затем масса сообщений, одно другого краше, человек мне изливал душу все эти часы моего побега.
— "Ань, почему? За что?! Я что, псих? Точно, псих…"
— "Давно люблю! Как увидел! И плевать мне на твоё мнение! Не могу держать в себе больше!"
— "Где ты?"
— " А я всё равно напишу! Нельзя так… со мной!"
— "Серафима Андреевна пыталась меня чаем напоить", — вот тут я поржала, мне бы ей успокоительных каких оставить, до сих пор же не знает о состоянии моего отца, думает, всё у нас хорошо, а внучку ей отправили просто для поддержки после смерти дочери. Кстати, надо отмазаться, а то начнёт номер зятька искать, которого у неё нет.