Добро пожаловать в мой дурдом, Новенькая. С этого момента начинается ухабистая дорожка.
Я сделал еще один глоток колы и стиснул зубы. Новенькая канет в Лету через неделю максимум, как и остальные няньки до нее. Я в этом уверен. Я почти нажал на имя Фэллон – почти – но все же, хмурясь, спрятал телефон в задний карман.
Не сейчас.
Не здесь.
Не на глазах у всех этих придурков.
Дженна, первая стерва в Северной Америке, скрестила руки на груди и наградила меня таким испепеляющим взглядом, что чуть не подожгла все вокруг.
– Привет, Ал. Продолжишь просиживать диван и пердеть или поздороваешься с новой сотрудницей?
Я уважал Дженну. Она была единственной среди «костюмчиков», кто не спрашивал о сексуальных предпочтениях, не просил позировать для фото или не требовал пони на день рождения. Вот первая причина, почему я согласился на предложение о няньке во время турне «Письма Покойника». Предполагалось, что эта должность была занята два месяца назад, когда я покинул реабилитационный центр, но для начала мне, конечно же, пришлось заставить девять других нянек сбежать в слезах. А одна даже переехала в другой штат, чтобы нас разделяло расстояние побольше. Я надеялся, что к восьмой няне Дженна бросит эту затею, но она не сдавалась.
Дело в том, что я тот еще упрямец.
Я неохотно оторвал свою задницу от дивана и поковылял в сторону гостей.
– Для справки, – я затянулся сигаретой, выдыхая дым из ноздрей, как разъяренный бык, – Элфи в ответе за сомнительный аромат. Он не может без мексиканской кухни, когда приезжает в Лос-Анджелес.
– Чувак, ты прав. Не могу без нее. – Элфи загоготал с дивана, дополнив предложение отрыжкой. «Тако за мир во всем мире! Я должен основать некоммерческую организацию».
Я протянул новенькой руку. Мой рост – метр восемьдесят. Она – примерно метр пятьдесят. Можно сказать, она мне до пупка, что очень удобно, если бы я хотел заняться с ней сексом. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом. Ее глаза, в отличие от волос, были темно-синими. И дикими. Глубокими, как хорошо звучащий аккорд.
Не совсем скучная. Отлично, крошка.
– Алекс Уинслоу.
– Инди Беллами.
– Тебя зовут Инди? – Я оценил ее с ног до головы. Ее маленькая потная ладошка пыталась пожать мою большую и холодную.
– Индиго. Как цвет.
– От этого лучше не становится, – усмехнулся я. Фактически потеряв к ней интерес, я выпустил дым в открытое окно и облокотился о стену, пытаясь вспомнить, о чем хотел спросить Дженну. Что-то про рекламу, в которой я снимался в середине года. «Versace»? «Pepsi»? Разницы никакой.
– Рада это слышать. Я с нетерпением ждала твоего мнения о моем имени, – сказала Инди.
Она все еще была здесь.
Она здесь, и она ответила мне.
Какого хрена?
Дженна пошевелилась где-то на втором плане, доставая телефон из сумочки от «Hermes» и просовывая его между нами.
– Вы двое пока узнайте друг друга получше, только чур оставаться в одежде. Мне нужно позвонить. Скоро вернусь. – Ее каблуки противно стучали по полу на всем пути до террасы.
Индиго смотрела на меня отнюдь не как щенок. Я взглянул на нее в ответ, ведь я засранец и игра в гляделки – моя сильная сторона, наряду с сексуальными домогательствами по смс к пожилой женщине, занимающейся благотворительностью.
– Привет. – Я наклонился и коснулся губами уха новенькой. Она не шелохнулась, хотя большинство нянек вздрагивали от этого. Случившееся застало меня врасплох, но не настолько, чтобы я отказался от своей затеи. – Хочешь узнать секрет?
Новенькая не ответила, и я принял ее молчание как знак согласия.
– Я писаюсь в кровать. Каждую. Ночь. Но из-за того, что я нервничаю по поводу турне и все такое, я писаю повсюду. Иногда моча смешивается с соками прошлой девушки, которую я трахал. Я всегда прошу своих помощников заправлять мою кровать, потому что, в отличие от персонала отеля, они подписывают документы о неразглашении. Думаешь, ты справишься, малышка?