Интересно, что там за дверью? А точнее кто? Что же меня там ждёт? Какое прошлое? Скоро…совсем скоро я узнаю всю правду.
Дверь открыта и на пороге предстал знакомый человек. Тот, который был единственным человеком, к которому по-настоящему проникся Осберт на рауте. А именно судья округа Форсит Даглас Бредерик. Он жестом руки показал Осберту, что бы тот проходил в внутрь номера. Декор, текстиль и мебель роскошных апартаментов были пропитаны атмосферой времён Людовика 15-го. В одном номере вмещались три спальни, три ванные комнаты, гостиная с огромным роялем, столовая на двенадцать персон и личная библиотека. Осберт прошёл в гостиную номера и присел на мягкий диван, которой располагался в центре. Бредерик подошёл к небольшому бару и налил себе и собеседнику виски.
— Ты, наверное, удивлён меня видеть?
— Я в последнее время мало чему удивляюсь. Слишком интересные события происходят в последнее время.
Бредерик слегка улыбнулся.
— Тогда ты, наверное, ждёшь от меня рассказа о своём прошлом?
— Именно за этим я сюда и пришёл.
— Ольга не обманула тебя. Я действительно знаю твою жизнь лучше тебя самого.
Судья протянул стакан Осберту и сам сделал глоток.
— Тогда не будем тянуть время. Мы познакомились с тобой, когда ты был ещё совсем маленьким. Это был американский проект, основанный на исследованиях немецких учёных третьего рейха. Он был особо засекречен, поэтому лаборатория находилась в Тихом океане. А точнее на дне океана. Результаты исследований при должном подходе могли сильно внести изменения в расклад сил на политической карте мира. Поэтому этим проектом заинтересовалось британское правительство. Они внедрили меня в проект. Я попал на базу в качестве сиделки для подопытных. Я занимал одну из низких должностей. Должен был убирать за детьми, стирать их одежду, готовить им есть. Тогда к проекту женщин не допускали. Это уже со временем нескольким выдающимся учёным-женщинам удалось поучаствовать в проекте. Естественно под грифом секретно. Я работал там несколько месяцев. Мне этого хватило, что собрать достаточно информации о проекте и тех, кто им руководит. Я много времени проводил с детьми и со многими мы общались. В том числе и с тобой. Ты был самым выдающимся и очень смышленым. И именно тем, с кем случился по-настоящему серьёзный прорыв.
— То есть удачные опыты были ещё над некоторыми детьми?
— Да. Их было совсем немного. И они мало что могли. Но ты произвёл фурор. Ты предсказывал руководителям их дальнейшую судьбу на небольшое время вперёд, и они знали, как поступать, что бы не оступиться. И возможно ты и дальше бы сидел у них на поводке, но я выкрал тебя. Британское правительство решило иметь такой козырь у себя в рукаве. Только относиться они к тебе были готовы намного гуманнее. Раз в неделю они посылали батискаф на поверхность. В нём доставляли результаты исследований до самого верха. На поверхности батискаф ждал судоходный корабль, куда и передавалась вся документация. А дальше соответственно на суши и в правительственные верха. Мы разработали операцию. В момент отправки батискафа, мне пришлось вырубить экипаж и спрятать в подсобных помещениях. А потом занять управление. К слову экипаж состоял из одного человека. Тебя я пронёс в большой корзине с грязным бельём. Специально обученное подразделение разведывательных войск королевы Англии произвело захват корабля на поверхности воды. Пока все поняли, что произошло, мы уже благополучно добрались до островов Британии. А дальше тебя поместили в закрытый интернат, в котором с самых ранних лет обучали агентов МИ-6. О твоих способностях не знал никто кроме совсем узкого круга лиц. Да и прибегали мы к ним в редких случаях. Ты обучался и днём и ночью, буквально впитывая в себя тонны информации. Являлся одним из самых лучших учеников и скоро перешёл в академию. Окончив с отличием, ты поступил на службу. По началу, конечно, тебе давали лёгкие задания. Но ты отменно проявлял себя в них, щёлкая их с лёгкостью, как орешки. Совсем скоро тебе стали давать задания самой сильной категории сложности. Ты объездил весь мир, участвовал в самых серьёзных передрягах. Ты стал первоклассным агентом. Но прошлое никогда нас не отпускает. Американцы вышли на новый уровень. Они открыли несколько лабораторий на территории страны. Их финансово поддерживали самые могущественные корпорации. Они практически подавили наши исследования. Но самое главное, они нашли тебя. И устроили за тобой круглосуточную слежку.
— Через сколько лет это было?
— Незадолго до того, как мы познакомили тебя с Ольгой и отправили на задании в Ирландию.
— Кто устроил слежку, Галбрейт или старик?
— Первооткрыватель проекта. Старик. Уильям Бонн. Один из лидеров третьего рейха в его существование. Он не мог так просто отпустить своё творение.
— А как полковник Гроу узнал про мои способности?
— Тогда в Ирландии он не знал про это. После той перестрелки он посчитал Галбрейта предателем. Ведь тот оказался знаком с Картером и в итоге увёз его с собой. Гроу устроил охоту за ним. Его люди следили за всем, что делает Галбрейт. Они узнали про проект, и захотели захватить его и стать единственными полноправными хозяевами. Тогда же они и узнали про тебя. Что ты жив, да ещё являешься неотъемлемой частью этого проекта. Они нашли тебя в той больнице.
— А как я оказался там?
— В Ирландии была очень серьёзная операция. Правительство не могло просто так доверить её двум агентам. Даже самым профессиональным. Я производил контроль над вами. И в самой критической точке, я опять вытащил тебя из лап врага. А именно после взрыва. Тебя сильно контузило, и ты потерял память. Я понимал, что эта амнезия пройдёт. Может быть через года, но пройдёт. И поместил тебя в эту клинику. Что бы никто тебя не нашёл. Даже наше правительство не знало, что ты жив. И доктор был у тебя другой. А потом Галбрейт и Бонн нашли тебя и подослали Саманту Сарфилд. Что бы она выведала у тебя, что ты знаешь и помнишь про своё прошлое. А Гроу всех опередил. Он сыграл на потери твоей памяти и прикинулся твоим другом, что бы так же манипулировать тобой. Так что ты краеугольный камень Осберт.
— Ну да. Я всем нужен. Не будет меня, всем будет проще. Но я выйду из этой войны победителем. Слишком уж много боли мне причинили эти люди.
— Ты никогда не знал нормальной жизни Осберт. С самого детства был пешкой в разных руках. Без права принимать самостоятельные решения по жизни. Сейчас тебе представился такой шанс. Решить раз и навсегда свои проблемы. Разорвать стальные прутья клетки и обрести свободу. Я так и не смог сделать этого для себя. И поэтому я помогу сделать это тебе.
— А как же ты сейчас работаешь на американцев, если ты был раскрыт?
— Когда пошла новая волна исследований, мне пришлось внедриться обратно. Поскольку я единственный обладал достаточным количеством информации. Меня поставили перед выбором. Уходить со службы или сделать пластическую операцию и переехать в Америку. Так и появился судья Даглас Бредерик.
— А почему не уйти со службы и жить жизнью свободного человека?
— В нашей профессии просто так не уходят со службы. Рано или поздно меня бы просто устранили. Им не нужен бы был человек на свободе с таким количеством секретной информации, которым обладал я.
За рассказом Даглас и не заметил, как допил свой виски. И он решил повторить.
— Пойдём, я покажу тебе кое-что.
Бредерик направился в библиотеку, Осберт молча проследовал за ним. По периметру небольшой комнаты были расставлены книги в несколько ярусов. Но Даглас не стал доставать книги с полки. Его внимание привлёк старинный патефон, и он подошёл к нему. Патефон стоял на небольшом столике. На нижней полке которого стояло в ряд несколько пластинок.
— Когда я выкрал тебя и сбежал, я пообещал себе, что во что бы то ни стало, я прекращу эти эксперименты. Даже не как агент британской разведки, а как человек с высокими моральными устоями. И я кое-что взял себе на память. Что бы никогда не забывать о тех событиях.
Судья достал одну из пластинок и поставил проигрываться в патефон. Сначала там ничего не происходило. Полнейшая тишина. А потом совсем тихо стали слышны голоса взрослых мужчин. Было непонятно, о чём они говорили. Вскоре к мужским голосам добавились детские. Они плавно переходили в крики. Панические жуткие крики, которые могут быть слышны только в момент отчаяния и неизбежности смерти.