"Когда мы воспринимаем новую субстанцию, производимую новым переустройством, мы выводим из этого исчезновение или разрушение прежней субстанции"[243].
Разрушение составных частиц молока и их новое расположение приводят к возникновению творога. Наяйик согласен с тем, что полное разрушение прежней субстанции делает образование новой невозможным. Отсюда следует, что субстанция освобождается от своих прежних условий. Однако наяйик не склонен признать это открыто.
В трудах систем санкхья и веданта, содержащих различные теории причинной связи, взгляды ньяйи подвергаются критике. Здесь можно привести один пример этой критики из "Санкхья-карики"[244]. То, что не существует, не может быть произведено. Как бы мы ни старались, мы не можем синее превратить в желтое. Кроме того, материальная причина всегда соединена со следствием, как например масличные семена с маслом. Поскольку не может быть соединения с несуществующим, постольку следствие должно существовать в причине. Нельзя думать, что причина может произвести следствие, не связанное с ней. Если бы это было возможно, тогда любая причина могла бы производить любое следствие и не было бы никакой необходимости в том, чтобы определенное следствие производилось только определенной причиной[245]. Если говорят, что не связанная со своим следствием причина производит следствие благодаря присущей ей потенции[246], тогда, если эта потенция связана со следствием, это все равно, что сказать, что следствие предшествует причине; если же потенция не связана со следствием, тогда вопрос, почему определенное следствие производится определенной силой, неразрешим. Кроме того, поскольку причина и следствие имеют одну и ту же природу, то, если существует одно, должно существовать и другое. Санкхья и веданта настаивают, что, если следствие полностью отлично от причины, тогда не может быть никакого определенного принципа для того, чтобы их связывать. Наяйик говорит, что если бы следствие не отличалось от причины, то мы не могли бы различать их как причину и следствие. Оба эти взгляда содержат в себе истину, но с различных точек зрения.
Мы заключим этот раздел несколькими критическими замечаниями относительно взглядов ньяйи на причинность. Наяйик ставит ударение на предшествование причины следствию, которое. строго говоря, является предшествованием логическим, а не хронологическим. Солнце есть причина света, но оба – и причина и следствие одновременны. Реальная причина существует, пока существует следствие; существование же причины до или после следствия не необходимо. В интересах практики, а не истины наяйик преувеличивает значение момента предшествования (пурвабхава) в причине[247]. Анализ ньяйей предшествующих условий и изменения, которое превращает их в причину некоего следствия, носит искусственный характер. В тот момент, когда появляется единство условий, появляется и следствие. Если единства условий не получается, причина может существовать вечно, не производя следствия. Но никакая причина не существует, если она не производит следствия. Процесс изменения сам является следствием, и ничто другое не может называться следствием. Различение между элементами причины, моментом их объединения и моментом произведения следствия, является чисто идеальным[248]. Шанкара справедливо говорит, что мы не можем настаивать ни на предшествовании, ни на безусловности или неотделимости. Если причина и следствие представляют собой нераздельное единство (айютасиддха), тогда причина не всегда нуждается в предшествовании следствию. Вернее сказать, что причина и следствие являются двумя модусами вещи, чем сказать, что это две отдельные вещи, соединенные между собой неразрывно[249]. Это заключение подкрепляется и настойчивостью ньяйи в отношении самавайи, или присущности. Если причина и следствие связаны через присущность, тогда проще смотреть на них как на связанные друг с другом отношением тождества (тадатмья).
245
Согласно этому взгляду, говорят критики, можно было бы производить даже невозможные вещи, например рог у зайца Ньяя, отвечая на это возражение, говорит, что это надо понимать в том смысле, что то, что может быть произведено, пока еще не существует, а не в том смысле, что может быть произведено несуществующее ("Nyayamanjari", p. 494).
246
Если следствие не существует, пока оно не произведено, то можно предполагать, что активность действующего начала может привести к чему-либо другому, а не к определенному следствию. Другими словами, воздействие на нити могло бы привести к созданию кувшина. Вайшешика устраняет эту трудность, говоря, что активность, приложенная к определенной причине, создает только те следствия, которые потенциально присущи причине.
248
"Причинность на самом деле есть идеальная реконструкция длящегося во времени процесса изменения. Между объединением обособленных условий и началом процесса нет никакого перерыва, или интервала. Причина и следствие не разделены во времени ощущением длительности или пустоты или промежутка. Они разделяются во времени идеальной линией, которую мы проводим через неделимый процесс. Ибо, если бы причина длилась хотя бы только долю секунды, она могла бы длиться и в течение бесконечного будущего". (Bradley: "Logic", II, р. 539 п). "Нить причинности есть идеальное единство, которое мы обнаруживаем и создаем в данном нам потоке явлений. Но она не существует актуально в этом потоке, а впервые начинает жить только в мире всеобщего" (ibid., p. 540).