Именно здесь Аш, зашедший в клуб оплатить счет и остановившийся послушать речь мистера Порсона, счел нужным вмешаться.
– Интересно знать, сэр, – произнес Аш едким тоном, пресекая плавный поток красноречия, – почему вы насмехаетесь над преданностью? Я всегда полагал, что это одна из христианских добродетелей, но, видимо, я заблуждался.
Внезапная атака привела мистера Порсона в замешательство, однако ненадолго. Овладев собой, он повернулся, смерил Аша взглядом и любезно промолвил:
– Вовсе нет. Я просто пытался проиллюстрировать следующую мысль: в этой стране все вы, проживающие в Индии англичане, отлично ладите с людьми, низшими по положению, и находите удовольствие в общении с вышестоящими лицами, но совершенно не стараетесь подружиться с равными.
– Позвольте поинтересоваться, сэр, – осведомился Аш обманчиво мягким тоном, – сколько лет вы прожили в этой стране?
– Ох, заткнись, Панди! – с тревогой пробормотал его знакомый, предостерегающе дергая Аша за рукав.
Мистер Порсон сохранял невозмутимость – не потому, что привык к беспардонным репликам из зала (аудитория, перед которой он обычно выступал, была слишком благовоспитанна, чтобы перебивать лектора), просто он с первого взгляда распознавал выскочек и сейчас откинулся на спинку кресла, одернул жилет и, сложив вместе кончики пухлых пальцев, приготовился поставить на место невоспитанного молодого англичанина.
– Ответ на ваш вопрос, дорогой сэр, – нисколько. Ваш покорный слуга лишь гость в сих краях и…
– И по-видимому, гостит в первый раз? – вставил Аш.
Мистер Порсон нахмурился, но, решив проявить терпимость, рассмеялся.
– Совершенно верно. Я прибыл в Бомбей в ноябре и, увы, отбуду на родину в конце этого месяца: я не хозяин своего времени, вы же понимаете. Но с другой стороны, именно человек вроде меня, приезжий со свежим взглядом на вещи и непредубежденным умом, способен лучше любого другого разглядеть изъяны системы, ибо поистине верна поговорка: «Со стороны виднее».
– Только не в данном случае, – отрезал Аш. – Изъян, выделенный вами, и прежде замечали и осуждали многочисленные путешественники и приезжие, но, насколько мне известно, ни один из критиков не задержался здесь на достаточно длительное время, чтобы применить свои убеждения на практике. Иначе они бы очень скоро обнаружили, что в девяти случаях из десяти в таком положении вещей повинна другая сторона. Средний класс в Индии, как и в любой другой стране, весьма консервативен, и чаще всего именно они, а не живущие здесь англичане задают тон. Боюсь, сэр, вы впадаете в ошибку, обычную для поверхностных наблюдателей, когда обвиняете своих соотечественников в неприязни к индийцам. Все не так просто, как вам кажется, ведь дело это отнюдь не одностороннее, знаете ли.
– Если вы имеете в виду то, что я думаю, – раздраженно вмешался майор Райке, – тогда, черт возьми, хочу вам заметить…
– Минуточку! – властно промолвил мистер Порсон, останавливая майора решительным жестом пухлой руки, и снова повернулся к Ашу. – Дорогой мой юноша, я, конечно, готов поверить, что многие индийцы из среднего класса не решаются приглашать к себе в дом некоторых из британцев, с коими я познакомился здесь. (Называть имена нет необходимости, не правда ли? Нет имен – нет наказания!) Но бесспорно, долг каждого из вас – приложить все усилия к тому, чтобы сокрушить расовые и национальные перегородки и сойтись ближе с этими людьми. Только тогда вы начнете понимать взгляды друг друга и поспособствуете упрочению тех уз дружбы и взаимного уважения, без которых Британия не может надеяться сохранить власть над этой страной.
На сей раз рассмеялся Аш, искренне забавляясь, что привело мистера Порсона в холодное раздражение.
– У вас все очень просто получается, сэр, и я не стану делать вид, будто такое невозможно. Разумеется, такое возможно. Но с чего вы взяли, что они действительно хотят подружиться с нами? Вы можете привести мне хотя бы одну причину, одну-единственную причину, почему они должны хотеть этого?