В тот день бхабхи выглядела обескураженной, а отец надулся: "Почему это ты не хочешь жениться? Другие парни в колледже уже сыграли свадьбы. Вас вовремя не женить, так вы портитесь: не туда смотрите, не по той дорожке катитесь". Я оказался в западне. Будь здесь моя матушка, она, возможно, и встала бы на мою сторону. Но до города уже докатилась эпидемия чумы, и мать с младшим братом уехали за 50 километров к родственникам. В доме оставались я да отец, оба постоянно недовольные друг другом.
Наступил день, когда мы разругались вдрызг, и отец сказал: "Если меня не послушаешь, можешь убираться из дому". И я ушел к приятелю в общежитие. Приближались дни экзаменов, и как-то я забежал домой за учебником. Возле дома отец набирал воду. Мы не обмолвились ни словом. Но когда я с книгой под мышкой выходил из дверей, отец сказал: "Подожди", затем помолчал и продолжил: "Богу нашему, Раме, каждый день еду в храм носить надо. Еда должна быть самого чистого приготовления. А у матери твоей уже не получается как надо. Все из рук валится, оскверняется. В доме должна быть еще одна женщина для стряпни. Вся наша жизнь зависит от правильного поклонения Раме. И если я для тебя хоть что-то когда-то сделал, то ради этого женись, больше ни о чем никогда не попрошу".
Я, почувствовав в горле комок, ответил: "Хорошо, женюсь, но только после восьмою марта, когда сдам экзамены". Отец быстро отреагировал: "Нет, не выйдет, после третьего не будет ни одной благоприятной даты". В душе он, наверное, волновался. Если отложить день свадьбы, то успеет приехать моя мать и все может пойти насмарку.
В город, где жила невеста, отправились сваты, на третье назначили свадьбу, а второго отец прямо туда доставил мать. Она, узнав, в чем дело, расплакалась и сказала отцу: "Вы погубили мне сына".
Свадьбу сыграли как положено, хотя радости в ней не чувствовалось. В любой индийской свадьбе есть два главных лица, которым уделяется основное внимание, — жених и его мать. На моей же свадьбе оба мы были не в духе, что, естественно, отразилось на всем мероприятии. Мать моя вела себя так, как будто все происходящее не имело к ней никакого отношения. Она словно бы сказала себе: "Если уж это должно произойти, то пусть идет как идет. Не рассчитывайте, что я буду от души участвовать в этом". Но внутреннее раздражение прорывалось каждую минуту, тем более что поводов хватало.
На этой свадьбе, обговоренной по устоявшимся обычаям, обе стороны совершенно не доверяли друг другу в отношении взаимных обязательств, поэтому атмосфера была густо пропитана обоюдным недовольством и подозрительностью. Стремление придраться к чему угодно, особенно заметное в окружении жениха, уже проявилось накануне, во время церемонии симантапуджан ~ ритуального знакомства двух кланов, когда родители невесты должны подносить родственникам жениха что-нибудь из одежды, украшения, а потом совершать ритуал-молитву поклонения жениху. С этого-то момента и должен был начаться между сторонами обмен дарами, условленный на предшествующих свадьбе переговорах. Было решено, что еще до симантапуджана сторона невесты выплатит 700 рупий приданого. Собственно, из-за этих свадебных даров и возникают обычно все конфликтные ситуации. Отец невесты всегда пытается вручить обещанное как можно позднее, а отец жениха опасается, что причитающиеся жениху деньги в конце концов "заиграют". Именно поэтому в наиболее ответственные с ритуальной точки зрения моменты отец жениха уклоняется от исполнения своих функций. Тем самым он "выкручивает руки" стороне невесты, пытаясь обеспечить своевременную передачу обещанного. Во время моего си-мантапуджана, будущий тесть сказал, что деньги будут, но не сегодня, а завтра. В ответ мой отец предупредил, что не позволит ему занять место на чауранге — возвышении, где сидят жених с невестой и их отцы. К тому моменту уже собралось около полутора сотен гостей, которые сразу смекнули, в чем причина разгорающейся ссоры. И в течение следующего часа, пока отец невесты суетился, чтобы все-таки выплатить условленное, обе стороны отводили душу за перепалкой, обмениваясь едкими упреками. А я тем временем сгорал от стыда.