Как видите, все объяснилось довольно просто.
Так вот, дни заточения на острове тянулись для Теренса бесконечно. Он то и дело бегал к морю посмотреть, не летит ли за ним вертолет, не плывет ли за ним белоснежная яхта. Именно тогда, спустя два дня после катастрофы, Триша Мэй впервые заговорила со мной. «Мартин», — сказала она — «Держи, покушай», — и подала мне кусок зачерствелой булки. Я хотел было сказать ей, что меня зовут Джон, но как и прежде не смог вымолвить и слова. Она, конечно, знала, что я не могу ей ответить и, наверное, именно поэтому, была со мной столь откровенна. Она положила на плетеную циновку только что сорванные с дерева плоды авокадо и принялась нарезать их кругляшками. «Все ходит, смотрит…» — Триша махнула головой в сторону жалкого Джойса. — «Спасите, помогите» По ее пухлому черному лицу градом струился пот, температура в тени достигала не менее ста градусов. Я стоял рядом с ней в надежде получить кусочек авокадо. Она же все бурчала себе под нос. «Ничего, красавчик, придет время…» — в её глазах сверкнули маленькие молнии. — «Потанцуем еще…» Тогда, я решил, что Триша начала сходить с ума. В какой–то степени так оно и было.
Красивое, правильное лицо Теренса заросло грубой щетиной. Он уже три дня не умывался и не чистил зубы. Его белая рубаха так пропиталась потом, что стояла колом. Пытаясь произвести разведку острова, он залез в колючий кустарник и поцарапал ногу, рана на которой в таком климате гноилась и никак не желала заживать. Он постоянно ныл и жаловался, то на боль, то на зуд, то на голод. Однажды, когда Триша попросила его сходить и поискать каких–нибудь фруктов на ужин, он в сердцах крикнул: «Сожри Кумара» (он уже называл меня тогда Кумаром) «Не трогай Мартина», — взорвалась Триша. — «Он тебе ничем не может ответить» «Да, не трогаю я твоего Мартина! Я вообще вегетарианец!» Это такие у Теренса Джойса были шутки.
Хотя, однажды, он со мной все–таки поговорил. Конечно, это был монолог, ибо ответить ему, при моей–то немоте, я не мог при всем желании. Правда, я попытался написать ему что–то на песке, но он не разобрал ни слова. «Знаешь», — сказал он, когда Триша пошла к морю чтобы выстирать свое платье и стояла в одном нижнем белье в каких–то ста ярдах от нас — «похоже, наша повариха что–то задумала» Я взглядом постарался выразить свой вопрос: «Отчего ты так думаешь?» «Точно тебе говорю», — продолжал Теренс. — «Она зачем–то вырыла за хижиной яму» «Думаешь, могила?» — предвосхищая мой вопрос, спросил он. — «Нет, для могилы ямка слишком мала. Разве что тебя прикопать собралась» Я в ужасе отпрянул. «Такие дела, Кумар. Что–то начинаю я ее бояться» Джойс ушел мыслями куда–то в себя, но продолжал говорить. «Страшная, жирная, потная, черная баба… это же кошмар» Триша Мэй приближалась к нам, держа свое выстиранное платье в руке. На ее лице не было и тени смущения. «Сегодня вечером, Теренс», — она говорила, кокетливо склонив набок голову — «на ужин будет сюрприз» «Сюрприз?» — Джойс вытаращил на нее глаза. — «Какой еще сюрприз?» «Увидишь»
После этих слов обреченный актер уткнулся лицом в ладони и умолк. Для меня их поведение тогда все еще оставалось загадкой, и я решил пойти посмотреть к чему это так тщательно готовится наша повариха. А та, тем временем, действительно готовилась к ужину. Посредине шалаша, она поставила стол. Правильнее, конечно, будет сказать, что это был вовсе и не стол, а всего лишь какая–то плоская деталь от нашего разбитого самолета водруженная на бесформенную корягу, но в наших условиях и это было роскошью. На этот стол легли пальмовые листья — салфетки, а поверх них листья дерева авокадо выложенные в форме тарелочек. В центр стола была помещена связка бананов и один маленький, чахлый ананас. На импровизированные тарелочки, Триша кубиками нарезала зеленые плоды авокадо, после чего с таинственно блуждающей по ее лицу улыбкой достала свой саквояж и приступила к таинству. Из недр дорожной сумки на свет показались поистине удивительные в этом месте предметы. Две серебряные вилки, резные стаканы и толстая белого цвета восковая свеча. Последней, из саквояжа была выужена зажигалка, которую Триша крепко сжала в кулаке. По количеству приборов я понял, что не приглашен к общему столу и понуро опустив голову, поплелся к выходу. «Мартин», — попыталась остановить меня Триша, но я сделал вид, что не услышал ее. «Мартин, это будет величайший день в моей жизни» Я остановился, но поворачиваться к ней лицом не стал. «Ты понимаешь, Мартин, что такое может быть только один раз в жизни?!» Я, признаться, не понимал, к чему она клонит. Поняв это, Триша Мэй подошла ко мне и заглянула прямо в глаза. «Теренс Джойс — мечта всех домохозяек Америки, красавец и мужчина моей мечты. И я с ним одна на необитаемом острове!» До меня, кажется, стало доходить, но Триша опередила мою мысль и выпалила. «И сегодня, он будет моим!» Кстати, хорошо, что я все–таки немой, потому что тогда мне захотелось сказать ей: «Но ведь Теренс не хочет быть твоим, ни сегодня, ни когда бы то ни было в будущем» Но я промолчал. И это спасло мне жизнь.