По словам Дебретта, книга в продажу не поступит, а будет распространяться только по подписке. Подписчиками являются люди избранные и особо почтенные.
— Однако, мистер Лебедев, — сказал книгопродавец любезно, — если угодно, могу включить вас в число подписчиков из внимания к вашим научным трудам.
Разумеется, Герасим Степанович принял это предложение с благодарностью.
Через некоторое время книга была ему прислана. С волнением, почти с замиранием сердца перелистывал ее Лебедев.
Большая часть сборника была заполнена документами, относящимися к последней войне с Майсуром. О трагическом исходе ее Герасим Степанович знал еще раньше: события эти были в 1799–1800 годах злобой дня в Англии. Типу-султан, не получив обещанной поддержки от французов, потерпел полное поражение. Его столица — Серингапатам — была взята британскими войсками, султан был убит. Но брамин Пурниа сохранил свой важный пост и при новом радже Майсура — ставленнике англичан.
Теперь, ознакомившись с многочисленными документами, которые были найдены англичанами в захваченном дворце султана, Лебедев узнал много подробностей. Здесь была и переписка Типу с французскими революционными властями, и история первого майсурского посольства, отправленного в Париж еще до революции 1787 года…
«Ага, — догадался Лебедев, вспомнив о предъявленном ему обвинении на суде, — так вот в чем они меня подозревали! Весьма вероятно, что Типу действительно хотел, чтобы я перевел его послание на французский язык, но потом, когда я решительно отклонил его предложение остаться в Майсуре, он не счел возможным доверить мне государственную тайну. А сведения эти сообщил Бенфильду не кто иной, как Пурниа! Теперь ясно, что он и раньше был связан с англичанами».
Прочитав описание смерти султана, который до последнего вздоха у ворот своего города дрался с английскими солдатами, Герасим Степанович задумался… Типу-султан, как живой, стоял перед его глазами. Что бы ни говорили об этом правителе, человек он был выдающийся и замечательный…
Он прочитал отчеты о деятельности Азиатского общества, биографию Уилльяма Джонса, составленную в панегирических тонах, потом снова вернулся к разделу «Хроника».
Было приятно прочитать здесь надпись, помещенную на памятнике судье Джону Хайду, и вспомнить этого достойного человека, который когда-то помог ему в тяжкую минуту. Чуть ли не на каждой странице встречались знакомые имена, названия местностей, улиц, кораблей… И вдруг!.. Короткая заметка о бунте матросов военной эскадры у берегов Цейлона.
Бунт был подавлен; зачинщики схвачены. Военный суд в Тринкомали приговорил главного виновника — матроса с корабля «Суффолк» Джона Брэя — к смертной казни, остальных — к суровым телесным наказаниям и длительному тюремному заключению…
Лебедев отложил книгу. Джон Брэй… Боже, ведь это имя, которое капитан Фостер дал Патрику Деффи, приняв его к себе на судно!.. Да, именно так он сказал: «Джон Брэй»… Год спустя Герасим Степанович, встретившись с капитаном Фостером, спрашивал о своем друге. Капитан тогда рассказал, что в Мадрасе он распрощался с Патриком и больше его не видел…
Итак, Патрик Деффи погиб! Начал с матросского восстания и кончил тем же!..
И хотя уже успел за это время потускнеть образ этого рыцаря свободы и справедливости, воспоминание о нем вдруг пробудилось с новой силой.
…В марте 1801 года Павел I был убит заговорщиками. Новый император, Александр I, изменил направление внешней политики. Союз с Наполеоном был расторгнут, Россия возобновила прежнюю дружбу с Англией; Семен Романович Воронцов был опять призван на пост русского посла в Лондоне.
Книга Лебедева, печатание которой было приостановлено, вышла в свет. Но денег Ост-Индская компания так и не отпустила, пришлось Лебедеву принять расходы на свой собственный счет. К счастью, книга быстро была раскуплена; из вырученных денег Герасим Степанович смог отдать долги, да еще кое-что и осталось.
Летом 1801 года Герасим Лебедев возвратился в Россию.
Странно было очутиться на родной земле после двадцатичетырехлетнего отсутствия… Сильно изменился за это время Петербург — вырос, похорошел; изменилось и здешнее общество. Мало кого из старых знакомых нашел Герасим Степанович. Самборский был за границей, в Венгрии, зато Дмитревский находился здесь. Иван Афанасьевич был очень стар, но все еще выступал на сцене и обучал молодежь. Стал он еще более важным — этакий театральный генерал, а все-таки узнал старого своего питомца. Бывая у него, Лебедев свел знакомство с некоторыми современными артистами и литераторами, но мало нашлось у него с ними общего…