Индия все больше увлекала Лебедева. Он прочел и другие книги: по индийской истории, о народах Индии и ее религиях. Где-то в тайниках души рождалась смутная мечта: побывать бы самому в этой чудесной, загадочной стране!
Однажды Лебедев явился на вечер к известной художнице госпоже Виже-Лебрен, в салоне которой собирались самые изысканные и модные парижские поэты, музыканты, живописцы и актеры.
Хозяйка дома познакомила его с англичанином Аткинсоном, который выразил восхищение игрой Лебедева. Англичанин упомянул, что недавно возвратился из Индии, рассказывал много интересного.
— Вы счастливец, сударь! — воскликнул Лебедев. — Как бы мне хотелось побывать в Индии!
— Что же вам мешает?
— К сожалению, я не настолько свободен в средствах, — признался Герасим Степанович, — чтобы отважиться на столь дальнее путешествие.
— Многие приезжают в Индию с пустым кошельком, а возвращаются оттуда богачами, — заметил англичанин. — Впрочем, это не артисты, а дельцы.
И, поклонившись, Аткинсон перешел к другой группе гостей.
В мае 1732 года королевский двор Франции торжественно принимал у себя наследника российского престола — цесаревича Павла Петровича с супругой 7, совершавших путешествие по Европе. В их честь устраивались пышные праздники, балы, приемы, театральные представления во дворцах и парках Версаля и Трианона. На одном из таких праздников, в виде сюрприза знатному гостю, на эстраде появился русский музыкант Герасим Лебедев.
Павел приказал привести его в свою ложу.
— Ты вправду русский? — спросил цесаревич.
— Так точно, ваше императорское высочество.
— Беглый, что ли? Зачем по свету шатаешься?
Герасим коротко рассказал свою историю.
— Все вздор, бредни! — строго сказал Павел. — Поедешь со мной.
— Нет, ваше высочество, — твердо сказал Лебедев. — Никак не могу.
— Что? — крикнул цесаревич. — Рассуждать?
Он побагровел, губы его задергались. Цесаревна и приближенные испуганно переглянулись, ожидая одного из тех страшных припадков ярости, которые были известны всем.
— Не могу, ваше высочество, — повторил Герасим. — Готовлюсь отправиться в Ост-Индию…
— Куда? — Павел был изумлен. Раздражение его сразу улеглось.
— В Ост-Индию. Давно мечтал побывать в той стороне, ваше высочество. Ныне представляется случай.
— Ишь ты! — Павел неожиданно развеселился. — Я бы и сам съездил, да у меня случая нет… Что ж, поезжай, братец, погляди на индийские чудеса. На родину возвратишься — мне расскажешь.
В свите цесаревича находился священник Андрей Афанасьевич Самборский. Прежде он довольно долго жил в Лондоне, служил настоятелем посольской православной церкви. Это был человек умный, образованный, наблюдательный. Он составил солидный труд об английском земледелии, который потом издал в Москве.
Самборский заинтересовался странным соотечественником, а узнав, что Герасим Степанович тоже из духовного сословия, проявил к нему особенное внимание. Самборский поинтересовался, едет ли музыкант в Индию на службу или сам по себе. Герасим Степанович потупился, затем, глядя в глаза священнику, тихо ответил:
— Простите, батюшка, солгал я давеча великому князю. Пока случая мне не представилось, однако сильное желание одолевает.
Самборский покачал головой:
— Как же ты осмелился? Да знаешь ли ты, что тебе грозит, коли ложь обнаружится?
Лебедев молчал.
— Мысль твоя мне нравится, — задумчиво продолжал священник. — Мало знают у нас в России об Индийской стране. Полезно было бы завязать с ней торговые сношения. Недаром английские негоцианты так дорожат индостанскими своими колониями.
Павел обошелся с артистом милостиво, пригласил сопровождать его в Монбельяр — владение отца цесаревны, герцога Вюртембергского. Лебедев приглашение принял. Затем он возвратился в Париж. Но жизнь здесь уже не доставляла ему прежней радости. Мода изменчива и скоропреходяща: капризное великосветское общество позабыло о русском музыканте, которым еще недавно восхищалось, и нашло себе новых кумиров. Выступления Лебедева привлекали все меньше публики, средства его заметно истощились. Впрочем, не это печалило Лебедева. Хуже было то, что он стал чувствовать себя одиноким в этом огромном равнодушном городе.
7
Будущий император Павел I и его жена, урожденная принцесса Вюртембергская, путешествовали неофициально, под вымышленным именем графа и графини Северных.