— Ещё в каком состоянии мы их найдем, — Нарин поддержал Мирена, которого шатало не то от боли в ногах, не то от волнения.
— Голодом не морили, — сказал тот.
— Но когда выведем их, куда мы…
— Сперва надо их найти, — прервала его Аэлин. — Не будем забегать вперёд.
— Источники, — пробормотал Мирен. — Я прятал следы в ручьях… — и умолк.
Сгрудившись в темноте и погасив для сбережения свет, они съели по несколько галет из карманов и запили водой. Это было очень странно делать в окружении непроницаемой тьмы и в тишине. Звуки здесь все так же глохли, только снова сочилась где-то вода. Даже странно, думала Аэлин, почему этот лабиринт до сих пор не разваливается, если здесь так явно действуют силы природы, и водные источники на этой земле так произвольно пробиваются в разных местах. Интересно.
— Сейчас бы я с удовольствием задала твоему отцу-геологу вопрос об этих горячих источниках, — сказала она тихо. Почему так обильно пробиваются и в любых местах. Почему столько горячих здесь. Почему этот лабиринт до сих пор не размыло, если источники пробиваются где попало.
— Сейчас считается, — прошептал Нарин, — что горячие источники пробиваются там, где под землёй образуются магматические резервуары. Вблизи не только действующих, но и потухших вулканов, а также несостоявшихся.
— Это как? — переспросил Мирен.
— Это когда магматический резервуар под землёй образовался, но по какой-то причине магма не выходила на поверхность. Как на восточных берегах Нурнен или в Трехгорье Нового Умбара. Есть предположение, что Три горы были подняты магмой, но что-то помешало им превратиться в вулканы.
— И эта гора тоже? — уточнила Аэлин.
— Эта гора, вероятно, потухший вулкан, сохраняющий под собой неостывшую ещё магму, — объяснил довольный Нарин. — А обилие источников, наверное, связано с обильными дождями. Вода просачивается сквозь сухую вулканическую почву, нагревается внутри до пара и выходит обратно на поверхность по трещинам или создаёт новые… — Нарин повысил было голос, словно отвечал в аудитории, запнулся и шепотом закончил: — Поэтому она насыщена вулканическими газами.
— Скажи, и почему ты при профессоре археологии? — с первой за их встречу усмешкой в голосе спросил Мирен. Кажется, внезапная лекция немного развеяла его страхи.
— Потому что в семье уже три геолога, а я люблю ближнюю историю, а не настолько древнюю. А это… Ну, просто мои все время об этом говорят. С детства слышу. Не хотел заниматься тем, что знаю с детства.
— И науговское имя…
— А сам-то? — фыркнул Нарин.
Аэлин беспокойно прислушалась. Там, откуда они ушли, раздавались неясные звуки, но подземелье глушило их и не позволяло понять их природу.
— Идём дальше.
— Профессор, — шепнул Мирен, — а вы думаете, что этот Мэйтар…
— Я думаю, — твердо сказала Аэлин, — что без нас ему проще справиться с опасностью. Кем бы он ни оказался. Идём.
Они ощупью добрались до следующего перекрестка, завернули за угол вправо, и только тогда она зажгла огарок свечи, загородив его ладонью. Осторожно осветила стены впереди.
Мирен нервно нюхал воздух. Потом взял огарок из ее руки и стал осматривать стену впереди. Снова следы сбитых украшений… потом две маски…
— Змея… — шепнул Мирен, поднимая огонек повыше.
Змей было даже две, друг напротив друга. Грубо намеченное изломанное тело и выступающая маскообразная морда. И снова эти следящие глаза!
— Даже мимо идти как-то… — поежился беглец. — Прямо смотрят.
— Ничего, это же не декан Гварет Нандил, — пошутил неловко Нарин, — вот уж кто смотрит…
— И не ректор, — подхватила Аэлин. — Вперёд. Напомни, при вас была охрана?
— Наверху. Не возле камер. Но они каждый день… Проверяли замки и решетки.
— Кормили один раз в день?
— Дважды. Спускались к нам. Не знаю, во сколько.
— Логично, если утром и вечером. Тихо.
Они медленно поднимались вверх по коридору, и змеи смотрели на них с обоих стен. Может быть, ей казалось, но проходить между них было тяжело, словно она поднималась не по пологому склону, а лезла в крутую гору по узким ступенькам. Аэлин бросало в жар, на сердце давило. Вспоминалась защита диплома, и все страхи провала и насмешек, мучившие ее тогда, будто ожили и набросились разом на нее. Повернуть, остаться, так будет намного спокойнее…
Мирен рядом выдохнул и прижался к стене. Схватив его за плечо, Аэлин силой поставила парня на ноги.
— И слышать ничего не хочу, — сказала она тем голосом, которым обращалась к злостным прогульщикам семинаров. — Вперёд.
Парень пошел, словно кукла, с трудом переступая с ноги на ногу.
И вдруг из темноты впереди, откуда-то издалека, тихо донёсся другой голос:
— Кто здесь?
Вздрогнув, Мирен выпрямился и устремился вперед, едва касаясь стены рукой. Только дёргался, когда спешил мимо змеиных морд. Аэлин с учеником успевали за ним с трудом.
Эти люди сидели в полной темноте за старыми, но очень тяжёлыми решетками по обе стороны коридора, в вырубленных прямо в камне небольших камерах. Пахло всем тем, что производят скученные в одном месте люди — потом, грязной одеждой и сельским туалетом в яме.
Она подняла огарок повыше, и люди сощурились, отворачиваясь от света.
— Мирен… — сказал другой студент и вытер глаза.
— Все тихо! — скомандовал Аэлин шепотом. — Назовите себя, сколько вас? Дальрин? Эйвирен? Марни? Кориндиль?
— Нас четырнадцать, — сказали справа. — Госпожа профессор Верен… Где остальные ваши?
— Отвлекают фанатиков, — ответила Аэлин уверенно. — Была ли вечерняя кормёжка?
— Не уверен насчёт вечерней, — сказал молодой человек из второй справа камеры, — но последняя кормёжка была давно. Следующую можно ждать… Довольно скоро. Здесь ни у кого нет часов.
— Сколько людей вас охраняют?
— Сейчас, кажется, четверо или пятеро. К нам спускаются по двое.
— Если вы зашумите, остальные придут?
— Да, все с оружием.
— Отлично. Когда принесут еду, начинайте шуметь. Или хватайте их и прижимайте к решеткам. Пусть остальные спустятся сюда. Покажи, где спуск, — велела она, и Мирен повел ее к другому концу тоннеля, где он разветвлялся надвое. Показал люк в потолке, закрытый толстой крышкой из довольно светлых, свежих досок. Аэлин поспешно загородила рукой свечу и отступила, чтобы не выдать себя светом из ее щелей.
Осмотрела оставшихся. Почти все — студенты, кроме двух харадцев в простых длинных одеждах и одного немолодого мужчины в грязном пиджаке. Вельхин, вспомнила она. Вельхин дар-Фарон, умбарец, историк среднего Востока. В Гондоре любил вечеринки в пивных, а сейчас заметно похудел.
— Вы уверены, что справитесь? — спросил этот Вельхин скептически.
— А вы не мешайте. Я сейчас погашу огонь. Сидим тихо, не привлекая внимания. Ждём охранников. Когда они появятся, начинайте шуметь и хватать их за что дотянетесь. Мне нужна вся охрана здесь, внизу. Хватайте сквозь решетку и держите всех, до кого дотянетесь, чтобы в них можно было выстрелить. Ясно?
— Да, госпожа профессор Верен, но…
— Никаких но, Эйвирен. "Но" будете говорить на семинарах. Или когда выберемся и поспорим о датировке этого безобразия, в смысле, построек. А сейчас ведите себя как обычно.
Кто-то подошёл к решетке камеры слева, его рука была на перевязи.
— Обычно, — сказал Кориндиль Фаргин, магистр практической истории, — мы и так разговариваем или поем. Или читаем друг другу лекции. Больше в темноте делать нечего, но вдруг пригодится.
— Молодцы. Вот так и продолжайте, — сказала Аэлин, утаскивая обоих спутников в сторону. Ближайшее укрытие было за устрашающей головой змеи, никаких других выступов в тоннеле не оказалось.
— Опять она… — охнул Мирен. От змеи так и разило страхом, ее морда будто оживала в колеблющемся свете.
— Не поддавайтесь примитивным страхам, Мирен. Вы же учили, все примитивные культы строятся на таких простых вещах. Восхитить и напугать. Эта сделана пугающей. Вы, как цивилизованный человек, не должны поддаваться этим страхам.