Как жил еще столетиями прежде того в одиночестве в Линдене на развалинах крепости брата Карантира, ну да, в той самой, пел песни птицам и рыбам и так запугал людей, что они и приблизиться не смели к развалинам, да ещё и жертвы ему приносить пытались, к счастью, просто едой.
Как бродил незамеченным среди бывших ещё отдельным народом полуросликов Шира.
Как следил за падением династии Телконтаров и вторым запустение Мории…
Он рассказывал о все более и более далёком прошлом, а люди записывали и делали пометки, как только успевали.
И Аэлин вслух ломала голову, как теперь доказывать принадлежность восьмиконечной звезды Дому Феанора, если этим знаком помечены тысячелетне более поздние мечи в сокровищницах Умбара, Харада и Каттая. А Маглор советовал ещё раскопать западные ворота Мории, скрытые обвалом, с таким же знаком.
И Индиран мечтал о более совершенных методах датировки, чтобы устанавливать настоящий возраст древних предметов.
И оба они жадно слушали о жизни в Первую эпоху. Научная-то общественность давно ее себе представляла как стычки первобытных племен людей с первыми луками и каменными топорами и чуть более прогрессивных племен людей, уже открывших обработку металла и камня, открывших тканую одежду и первое строительство, и этим так поразивших иноплеменников, что те сочли мастеров волшебниками, даже не принадлежащими к роду человеческому. Что ж, теперь появился шанс пошатнуть эту незыблемую картину благодаря раскопкам в крепости Карантира…
Под конец пути Аэлин спросила о совсем недавнем. О жизни под именем Линдара Нариона.
— Я искал общепринятый способ вернуть утраченное прошлое, — сказал Маглор на это. — Как и много раз до того. Но просто рассказать о прошлом теперь невозможно. Даже открыв это прошлое своими руками и приведя к нему знатоков. Иногда потом я думал — проще было назваться поэтом и писателем. Автором поэм в древнем стиле и вымышленных сказочных романов наподобие трудов сестер Верен, вашей родни. Оно бы вызвало меньше споров и меньше злобы.
— Мне сейчас тоже стало жаль, — подал голос Нарин. — Я люблю романы о волшебных приключениях и о древности. Вы, случайно, не пробовали все же писать?
— Может быть, и пробовал… — нехотя сознался Маглор, странно усмехаясь.
— Один мой знакомый издатель давно подбивает меня написать о древностях, — бросил Индиран. — Обещает хорошие деньги.
— А развалины на острове Химли? — спохватившись, спросила Аэлин. — это тоже Первая Эпоха?
— Это тот самый Химринг, крепость Маэдроса Высокого, — грустно сказал Маглор. — Однажды я провел там полсотни лет безвылазно. Только и делал, что вспоминал, пел да рыбу ловил. А потом туда приплыли умбарские военные парусники и стали развлекаться, расстреливая крепость из пушек. Я приплыл к ним ночью, и к утру все корабли потеряли управление. Капитаны взбесились и устроили на меня охоту, как на дикого зверя… Словом, там мало осталось от прошлого. И грабили ее, помнится, еще в первый раз усерднее всего. Но если будете пытать счастья…
— Однажды мы до нее доберёмся, — пообещала Аэлин.
— Или я, — заверил Нарин.
— И все же, — повторил Индиран, — мне жаль, что вы не писали романы.
— Возьмитесь, — усмехнулся Маглор. — Используйте эти знания как угодно.
— Вам безразлично?
Эльф посмотрел в сторону устья, на запад.
— Вскоре это будет неважно для меня, я надеюсь.
— Не исчезайте, по крайней мере, сразу, — попросила его Аэлин.
— Я не уйду, не попрощавшись с вами, — сказал ей Маглор очень серьезно. Коснулся ее руки. — И не уладив свои дела.
— Жаль, что мне не хватило сил захватить ваш меч, — сознался Индиран. — Когда он всплывет где-нибудь на черном рынке древностей… Интересно, сколько ему лет?
— Четыреста двенадцать, — вспомнил Маглор, помедлив.
— Тогда он не соответствует стилю эпохи ну совсем, — огорчился Нарин. — У вас был прямой обоюдоострый клинок, а не шпага и не сабля.
— Предвижу раздор между коллекционерами из-за датировки! — Индиран потер руки.
— Это если он не оказался в огненном озере… — Маглора передернуло. — Нет, ты точно сумасшедший!
— Я с детства о Камне мечтал, — Индиран со вздохом взглянул на заживающий ожог, вспомнил безумный бросок за Сильмариллом и поежился. Нет, прекрасный вид на озеро магмы он запомнил на всю жизнь, и порадовался ещё раз, что не полетел знакомиться вниз.
— Нашел, о чем мечтать, — зло сказал Маглор, отворачиваясь.
— Я понимаю, что из-за них вы натворили многое, но все же…
— Я не об этом, — оборвал его эльф. — Вы все забыли, все. Даже сказки все перевирают. Это действительно было предсказание, сделанное в начале Второй эпохи. Я узнал о нем сильно позже и не желал говорить с предсказательницей, но… Возвращение Сильмариллов из воды и земли, было сказано тогда, предвещает скорый конец нашего мира. Сильмариллы должны вернуться, чтобы с их помощью Арду исцелили от Искажения… В это можно не верить. Но попытку Моргота прорваться в мир мы видели своими глазами, все четверо.
Несколько минут только шум паровой машины звучал вокруг них.
— Кажется, ты очень серьезно относишься к предсказаниям, — заметила Аэлин.
— У меня есть причины. И да, скорый конец мира в нашем понимании, понимании эльдар, это могут быть сотни лет, и вашим жизням вряд ли что-то грозит. Но все же не тысячи лет.
— Сказки о конце мира мне рассказывали в детстве, — оживился Индиран. — Я тогда мечтал сразиться в Последней битве на стороне Светлых богов и вырезал себе деревянный меч. Думаю, револьвер тоже будет неплох. А в Дол Амроте такие сказки есть? — улыбнулся он Аэлин.
Маглор закрыл лицо руками. Засмеялся.
— Рассказывают, — кивнула коллега. — Я даже играла в эту битву с соседскими детьми. И стреляла из лука в чучело Ужасной Тьмы. Вспомнила — прямо руки зачесались.
— Это все ожоги!
— Договорились, — торжественно кивнул Маглор, не в силах перестать улыбаться. — Я постараюсь вас отыскать, когда Последняя Битва начнется. Если сказки верны, и люди явятся на нее сражаться с нами бок о бок.
— Как я понимаю, отыскать последний Сильмарилл будет затруднительно, — рассудил Нарин. — Получается, его должна извергнуть сама земля. Но под землю он попал на западе, значит, это должен быть вулкан на затонувших землях Белерианда. Может быть, даже подводный. Надо будет попробовать обосновать идею, что на западе ожидается возрождение вулканической активности, чтобы наблюдали внимательнее! Или даже устроить станцию наблюдения…
— Лучше напиши сказку, — посоветовала Аэлин. — Пострашнее и назидательную. Сейчас в романтических журналах это любят. Ее точно запомнят надолго.
И опять Маглор спрятал лицо в ладонях, только плечи у него тряслись.
— Я этого не слышал, — сказал он сдавленно. — Особенно про станцию наблюдения за Сильмариллом…
— Но ведь это же логично! Мы теперь предупреждены.
— И вооружены, — дополнил Индиран. — Попрошу себе в гроб револьвер положить и сундук патронов. Чтобы все под рукой.
— Прекрасная идея, — одобрила Аэлин. — И собрание публикаций в парадном переплете. Бить по неученым головам.
— Тогда мне нужно написать больше статей и даже книгу, — решил Индиран. — Чтобы собрание вышло достаточно увесистым.
— Переплет со вставками из базальта, — ввернул Нарин.
— Это не переплет, это могильная плита будет из базальта. Моя! — отрезала Аэлин.
— Чтобы бить врагов могильной плитой? — уточнил Нарин. — Но это же неудобно! Молот гораздо практичнее. А ещё лучше геологический молоток.
— Могильную плиту нужно делать щитом! — не выдержал Маглор. — Никакого базальта, легкий стальной щит с надежной ручкой с обратной стороны. Каменный щит лишит свободы движений!
— Слышу голос мастера! — поднял палец Индиран.
Заметил движение впереди по реке и всмотрелся. Разговор оборвался, все четверо обернулись.