Современному обществу не нужны ни массовый промышленный труд, ни массовая, основанная на воинской обязанности армия. Эпоха, на протяжении которой фабрики и войска были основными институтами поддержания порядка (по крайней мере в нашей части земного шара), закончилась. Но то же самое произошло и с всевидящей властью как главным средством социальной интеграции, и с нормативным регулированием как главной стратегией поддержания порядка. Большинство людей - как мужчин, так и женщин - объединены сегодня скорее благодаря обольщению, а не администрированию; рекламе, а не индоктринации; они нуждаются в творчестве, а не в нормативном регулировании. Большинство выросло и сформировалось в социальном и культурном отношении как искатели и коллекционеры чувственного опыта, а не как производители и солдаты. Постоянная открытость для неизведанных ощущений и жажда нового опыта, всякий раз более богатого и глубокого, чем раньше, - все это необходимые условия для того, чтобы поддаваться обольщению. Не «здоровье» (health) с его акцентом на стабильное состояние или неподвижный шаблон, к которому могут быть сведены все хорошо натренированные тела, а «соответствие» (fitness), подразумевающее постоянное движение или готовность к движению, способность к поглощению и перевариванию еще больших объемов раздражителей и стимулов, гибкость и сопротивление всякой закрытости - вот что отражает качества, ожидаемые от собирателей опыта, качества, которыми они должны обладать, чтобы искать и впитывать в себя новые ощущения. И если печать «болезни» означала неспособность к труду на фабрике или к военной службе, то печать «несоответствия» предполагает недостаток жизненной силы (elan vital), неспособность чувствовать сильно, чувство тоски (ennui, acidia), недостаток энергии, характера, интереса ко всему, что может предложить многообразная жизнь, недостаток желания и желания желать...
Однако «соответствие» как определение желаемого физического состояния неизбежно вызывает к жизни проблемы, с которыми не сталкивалось применение нормы «здоровья».
Во-первых, «здоровье» - это норма, а нормы имеют четко определенные верхние и нижние границы. Между тем «соответствие», хотя оно и имеет свой нижний предел, пусть нечеткий и туманный, не может, по определению, иметь верхнего; «соответствие» состоит в постоянной способности двигаться вперед, поднимаясь на более высокие уровни ощущений. Таким образом, «соответствие» никогда не приобретет характерной для нормы удобной аккуратности и точности. Оно представляет собой никогда не достигаемый горизонт, вечно маячащий в будущем, стимул к последовательным усилиям, ни одно из которых не может считаться полностью удовлетворительным, не говоря уже о том, чтобы оказаться окончательным. Стремление к соответствию, несмотря на радости маленьких побед, пронизано неизлечимым беспокойством и является неистощимым источником самобичевания и негодования.
Во-вторых, так как все это касается только переживаний (Erlebnis), субъективно приобретенных ощущений, невозможно ни сравнивать степень «соответствия» отдельных людей, ни объективно измерять его уровень; вряд ли оно может быть даже описано в понятных всем людям терминах и сопоставлено с жизненным опытом других субъектов. Сколько же обсуждений нужно, чтобы компенсировать эту постоянную неспособность понять факты; возможно, существует последний предел вторжению советчиков; точные определения и статистические усреднения снизили бы показатели одиночества искателей острых ощущений. Как известно из работ Людвига Витгенштайна, не существует такого явления, как частный язык, однако для того чтобы передать ощущения, потребуется нечто ничуть не меньшее - самый совершенный и бескомпромиссно частный элемент жизненного пространства (Lebenswelt). Поистине эта уловка сложна не менее, чем задача квадратуры круга.
Так или иначе, поскольку определенность может быть лишь межличностным, общественным достижением, искатели соответствия никогда не могут быть уверены в том, как далеко они продвинулись, и не могут знать, сколько еще необходимо пройти. При этом, в-третьих, в игре, называемой соответствием, игрок является одновременно и скрипкой, и скрипачом. Стремящаяся к соответствию личность ищет приятных, волнующих и захватывающих ощущений, но собирателем ощущений выступает само это тело и в то же самое время его владелец, охранник, тренер и режиссер. Две эти роли обладают изначальной несовместимостью. Первая требует полного погружения и самозабвения, вторая - отдаленности и трезвой оценки. Примирение двух требований представляет собой трудную задачу, и ее решение весьма сомнительно. В сочетании с двумя уже обозначенными проблемами, эта дополнительная задача превращает состояние искателя соответствия в страдание, о котором его заботящиеся о своем здоровье предки не имели никакого представления. Все три проблемы ежедневно вызывают массу беспокойств; более того, беспокойство -специфическое для постмодернити бедствие - вряд ли может когда-нибудь быть излечено и устранено. Оно, как отметил Жан Бодрийяр, распространяется спонтанно, а диффузные несфокусированные беспокойства не поддаются никакому лечению.