Явная или скрытая, пробудившаяся или дремлющая сексуальность ребенка стала мощным инструментом выражения современных семейных отношений. Она обеспечивала обоснование и стимул для широкомасштабного и бесцеремонного родительского вмешательства в жизнь детей; она заставляла родителей быть постоянно «в контакте», держать детей на виду, участвовать в интимных беседах, поощрять к откровенности и требовать признаний и раскрытия секретов.
Сегодня, наоборот, сексуальность детей становится равнозначным по силе влияния фактором ослабления межчеловеческих отношений и, таким образом, освобождения индивидуального права выбора, особенно в той части, где это касается обособления детей от родителей и «сохранения дистанции» между людьми. Сегодняшние страхи исходят от сексуальных желаний родителей, а не детей; мы склонны подозревать сексуальный подтекст не в том, что делает ребенок, повинуясь собственным внутренним порывам, а в том, что он делает или может сделать по приказу родителей; то, что родители любят делать со своими детьми (и для них), пугает и заставляет быть бдительными - только этот вид бдительности предусматривает снижение родительской роли, осторожность и сдержанность. Дети теперь воспринимаются главным образом как сексуальные объекты, и потенциальные жертвы их родителей как сексуальных субъектов; и поскольку родители по природе сильнее своих детей, а их позиции предполагают большую власть, родительская сексуальность может легко злоупотребить этой властью ради обслуживания собственных инстинктов. Таким образом, призрак секса вновь нависает над семейным укладом. Чтобы избавиться от него, нужно держать детей на расстоянии и прежде всего воздерживаться от близости, от публичных и осязаемых проявлений родительской любви...
Великобритания недавно наблюдала впечатляющую виртуальную эпидемию «сексуальной эксплуатации детей». В широко освещаемой прессой кампании работники социальных служб совместно с врачами и учителями обвинили в инцесте десятки родителей (в основном отцов, но также и значительное число матерей); пострадавшие дети принудительно забирались из родительских домов, в то время как читателям популярной прессы предлагались чудовищные рассказы о том, в какие развратные притоны превратились семейные спальни и ванные. Одна за другой газеты сообщали новости о многочисленных сексуальных приставаниях к подросткам в приютах и исправительных учреждениях для малолетних преступников.
Лишь несколько из публично обсуждавшихся случаев были доведены до суда. Некоторые родители сумели доказать свою невиновность, и дети были им возвращены. Но то, что случилось, не могло не случиться. Родительская нежность потеряла свою невинность. Обществу внушили, что дети всегда и везде - сексуальные объекты, что существует потенциально взрывоопасный сексуальный аспект в любом проявлении родительской любви, что каждая ласка заключает в себе эротический подтекст и каждый жест любви может скрывать под собой сексуальные поползновения. Как заметила
Сюзанна Мур [7], в обзоре NSPCC (Национального общества предотвращения жестокого обращения с детьми) содержались сведения о том, что «каждый шестой из нас, будучи ребенком, становился жертвой 'сексуального насилия'», в то время как, согласно сообщению Барнардо, «шесть из десяти женщин и четверть мужчин в той или иной форме 'подвергаются сексуальному домогательству или насилию до достижения ими восемнадцатилетнего возраста'». Сюзанна Мур соглашается с тем, что «сексуальные оскорбления распространены гораздо шире, чем мы готовы себе представить», но тем не менее указывает, что «термином 'совращение' сегодня злоупотребляют столь сильно, что почти любую ситуацию можно истолковать как домогательство». Никогда прежде не создававшие никаких проблем родительская любовь и забота выявили бездну двойственных отношений. Ни в чем не существует ясности и очевидности, все пронизано двойственностью, а двусмысленных ситуаций, как известно, лучше избегать.
В одной из широко обсуждавшихся статей рассказывалось о трехлетней Эми, которую застали в школе за изготовлением пластилиновых игрушек, напоминавших по форме сосиску или змею (которые учительница идентифицировала как пенисы), и которая рассказывала о предметах, из которых «вытекает белая жидкость». Объяснения родителей, что таинственным предметом с белой жидкостью был пузырек со спреем от носового кровотечения, а предметы в форме сосиски -это копии любимых желейных конфет Эми, не помогли. Ее имя было внесено в список «детей группы риска», и родителям пришлось долго бороться за снятие с себя подозрений. Рози Уотерхаус комментирует этот и другие случаи следующим образом [8] :