Он рухнул на землю, утратив последние силы — они просто выскользнули прочь, оставив пустую оболочку. И жуткую боль под ребрами.
А затем — мешанина образов.
Взрыв Света и чьи-то крики. Ярко-оранжевые огни, стремительно кружащие повсюду.
Стефан наблюдал за происходящим без мыслей, ощущая лицом холодную хвою. Она пахла тленом. Как и Стеф. Тленом вонял целый мир.
И даже та темнота, в которую он в конце концов соскользнул.
Может, это была смерть. Или просто потеря сознания. Стефан порой с трудом различал эти состояния. Оба липкие, отвратительные. Потому что терял себя полностью. Ни мыслей, ни ощущений.
Это ли и есть Обливион?
Но каждый раз Стефан всплывал на поверхность — тяжело и неохотно. Его выбрасывало на берег живых с залатанными ранами.
И, как всегда, он открыл глаза, едва понимая, что происходит вокруг.
Фри была совсем близко, сидела вплотную. И говорила с кем-то за пределами видимости. Повернуть голову оказалось титанически трудно.
Новый человек был совершенно один. Кто же справился с той тварью? Никто бы не сделал этого в одиночку, ведь…
Наконец Стефан заметил синюю форму и символ созвездия Круга Тринадцати. Он ее знал. Многие слышали об этой протекторше, но лишь редкие были с ней знакомы.
И Стефану сегодня крупно повезло. Ее так давно не было в Соларуме.
Сильнейшая протекторша.
— Похоже, ты все еще с нами, дорогой, — улыбнулась Рыбы, заметив, что Водолей очнулся.
Стеф вновь провалился в беспамятство. Бок продолжал болеть.
Глава VIII
Аннигиляция
Протекторы быстро разбили небольшой палаточный пункт, где оказались исследовательская аппаратура и руководство в лице Паскаля, Ханны и Дана, который хоть и не был одним из Тринадцати, но возрастом выигрывал у всех остальных.
— Пять тысяч восемьсот семьдесят один житель, — сказал Паскаль. — И это только примерное число.
— Значит, продолжаем поиски, — серьезно ответил Дан, кивая. — Пока не найдем хоть что-то.
— Ты здесь не начальник. — Скорпион холодно прищурился.
— Ты тоже, потому давай не вступать в конфронтацию и будем работать как профессионалы.
Паскалю, видно, не очень нравилась идея работать с Даном на равных, но через силу он кивнул. Благодаря ему в пункте царил спартанский порядок, все работало как часы. Скорпион напряженно взирал на обновляющиеся документы с данными, упершись руками в стол.
— Утройте исследовательские группы за счет всех прохлаждающихся в Соларуме адъютов и ускорьте спуск вниз, — приказал он стоящему неподалеку Лебедю. — Установите причину случившегося в кратчайшие сроки.
Паскаль удалился, а я как можно незаметнее покинул пункт следом. И смотрел по сторонам с потерянным видом. Остальные работали над чем-то важным: на площадке бурлило броуновское движение, адьютам и протекторам не требовалось даже командование, все знали, что им следует делать, — настолько хорошо были отточены системы при работе в чрезвычайных ситуациях. Коул пока не появился — сказал Дану, что придет позднее. Но что могло быть важнее… такого?
Адъюты в большом количестве прочесывали местный лес — густой и хвойный, пугающе тихий. Я ждал прохладного воздуха, но тут так тяжело дышалось, словно через забитый нос. И атмосфера — легкая и ледяная. У меня мурашки от нее бежали. Тревога не уходила, настолько неправильным чувствовалось все вокруг. Остальные это тоже ощущали, я-то знал наверняка. Пугающе и неотвратно, и главное — никто не понимал, что же такого случилось, чтобы вызывать такой трепет. Что-то совершенно неуловимое, как пыль кошмаров под веками. И в то же время реальное, разверзшееся передо мной огромным каньоном.
Километры почвы исчезли. Я видел дно — гладкое и отполированное почти что до зеркального блеска, — но противоположный край трещины терялся далеко впереди. Мой взгляд блуждал от разлома к лесу, к покрытым голубоватой дымкой горам и затем — к ясному небу. Такому оскорбительно чистому и солнечному, будто оно и не заметило смерти всех этих людей.
Асфальтированная дорога обрывалась, как ножом отсекли. На заржавевших цепях тоскливо покачивался дорожный знак, обозначавший въезд в городок. Его название уже не имело никакого смысла — Соларум все равно сотрет его из памяти человечества. Я повернул голову к почти единственному свидетельству того, что в этом месте жили люди. Невысокая каменная ограда и часть сохранившегося двора. Сам дом исчез, как и все вокруг, а вот этот кусок каким-то чудом спасся, выстоял. Застрял во времени. Там даже был лакированный стол с раскрытой книгой на нем. Возможно, некто читал здесь, но забыл что-то в доме, удалился всего на минуту. Если бы человек находился чуть ближе к дороге…