К Индии и Тибету обратилась и Е.П. Блаватская, писательница, журналистка, путешественница и основательница Международного теософского общества. Она была неординарной личностью и вызывала к себе прямо противоположные чувства – от ненависти и презрения до обожания и преклонения. К ней можно относиться по-разному, но нельзя отрицать, что с ее именем связан целый пласт отечественной духовной культуры и что значительное место в нем отведено Индии.
Но, пожалуй, ни одно имя не связано так прочно с Индией, как имя семьи Рерихов. «Притягивает великий магнит индийский сердца русские, – писал Н.К. Рерих, выразив настроение того времени. – Ясно, что если углубляться в наши основы, то действительное изучение Индии даст единственный материал. И мы должны спешить изучать эти народные сокровища, иначе недалеко время, когда английская культура сотрет многое, что нам так близко. Обычаи вымирают, быт заполняется усовершенствованиями, гробницы и храмы оседают и разрушаются… Через Византию грезилась нам Индия; вот к ней мы и направляемся…» – эти слова были сказаны человеком, которого одни называли мистиком, другие пророком, но который в нашей стране все-таки больше известен как художник и, к сожалению, меньше как мыслитель. И в том и в другом качестве он глубинно связан с Индией, и на этой связи стоит остановиться подробнее: она может показать, чем же именно притягивал и притягивает «великий магнит индийский сердца русские».
Сам Н.К. Рерих усматривал красоту «индо-русского магнита» прежде всего в сердечных узах: «Тянется сердце Индии к Руси необъятной… Дело не в политике, а в живых душевных человеческих отношениях. Не прочны швы политические, то и дело лопаются и являют отвратительные прорехи. Другое дело прочные сердечные узы. Чем древнее они, тем краше… Сердце сердцу весть подает».
Николай Константинович вспоминал, что его связь с Индией наметилась с самого детства: по соседству с родовым имением Извара, в названии которого ощутимо мерцает санскрит, в екатерининские времена жил индусский раджа, и следы его парка сохранялись еще долго. А в доме висела картина, на которой была изображена величественная гора, неизменно привлекавшая внимание мальчика; как потом выяснилось, это была знаменитая Канченджанга. Позже Индия вошла в его жизнь и яркими художественными образами, и глубокими духовными озарениями. Художник написал: «Заманчив великий индийский путь…»
Вспомним, как славянофилы считали, что «с Востока широкое поприще открывается для зиждительства нашему национальному духу…» Лучшие умы верили, что проблема безбожного человечества на Западе и бесчеловечного божества на Востоке разрешится, наконец, в российском синтезе. Так что устремление семьи Рерихов в Индию и их страстное желание соединить отечественную духовность с лучшими накоплениями Востока находилось в русле напряженных исканий российской мысли. Они полагали, что их долг перед отечеством – выполнить завет родной культуры и приблизиться к общим духовным истокам.
И началось их длительное погружение в индийский духовный космос: «Уже давно мечтали об основах индийского искусства. Невольно напрашивалась преемственность нашего древнего быта и искусства от Индии. В интимных беседах часто устремлялись к колыбели народной, а нашего славянства в частности… Во всем чувствовалось единство начального пути». Они нисколько не сомневались: «Красота заложена в индо-русском магните». Каждый в этой удивительной семье шел своим путем, а все вместе они складывали удивительный узор на пути неустанного духовного поиска.
Ведущей была Елена Ивановна. Н.К. Рерих позже написал: «Остра и необычайна деятельность нашей вдохновительницы». На первых порах она увлеклась чтением наивно-экзальтированной литературы, наподобие нашумевшей в то время книги йога Рамачараки, под интригующим индийским псевдонимом которого скрывался вполне деловой американец Аткинсон. Потом пришли более серьезные книги, в их числе – работы Вивекананды, возглавившего движение «Миссии Рамакришны», которое развернулось с 1897 г. А еще позже началась работа по внутренней трансформации сознания…
Илл. 1. Пилигримы совершают ритуальный обход горы Кайласа
Супруги ставили перед собой обширные просветительские задачи и даже предпринимали шаги по созданию в Санкт-Петербурге Индийского музея. Мечтали они и об индусском храме в Петербурге. Идею перевезти его в северную столицу высказал Ф.И. Щербатской, известный отечественный буддолог; этот храм должен был составить прекрасное дополнение к уже имеющемуся здесь «восточному набору» – мечети и буддийскому храму. Идея всерьез обсуждалась, и дело было даже начато, но помешала обычная волокита и отсутствие денег на транспорт.