На противоположном берегу реки, среди зарослей кустарника, видны остатки фундамента. Считают, что это был фундамент мавзолея, который Шах-Джахан задумал построить для себя. Он хотел, чтобы его мавзолей был из черного мрамора и чтобы он был соединен с Тадж Махалом мраморным черно-белым мостом. Но мечту свою падишах так и не осуществил: он был заточен в Красный Форт Агры одним из своих сыновей.
Величие мавзолея подчеркивается сооружениями всего ансамбля: прекрасным парком, бассейном с фонтанами, главным каналом с мраморными плитами.
В XIX веке английский губернатор принял решение разобрать Тадж Махал и вывезти его из Индии, но, испугавшись народного гнева, отказался от этой мысли. Не пострадал мавзолей и от варварского артиллерийского обстрела англичанами в 1857 году.
Из Агры мы возвращались переполненные впечатлениями. Ни однообразный, довольно унылый пейзаж, ни жара и пыль не могли «спустить нас на землю». Нам все еще виделась волшебная красота мавзолея и слышалось эхо, которое в течение 15 секунд звучало под куполом благодаря его необыкновенной акустике.
Вдруг шофер резко затормозил: навстречу двигалась процессия — медведи, обезьяны, слоны, верблюды, ишаки. Это были животные, обученные разным цирковым трюкам, которые тут же на дороге перед нами были продемонстрированы. Каждый зверь, показав свой номер, выпрашивал награду. Особенно позабавил нас слон, который хоботом собирал с земли пайсы и передавал хозяину, сидящему на его спине.
В нескольких километрах от Агры, у перекрестка на Матхуру, нам пришлось остановиться. Группами и в одиночку по дороге шли люди. Одежда на них была странная, не похожая на легкие сари и дхоти. Одни за плечами на палке несли узелки, у других вообще не было никаких вещей. Усталые грязные лица, покрасневшие от ветра и пыли глаза — видно, путь был долгим. Это, как нам сказали, были паломники. Они шли к Гангу совершать омовение в его «священных» водах. Так требует религия. Каждый индиец хоть раз в жизни старается побывать там, смыть накопившиеся грехи. Они верят, что омовение обеспечит им жизненный успех.
— Но ведь идут почти одни пожилые, очень старые и больные люди. О каком жизненном успехе могут они мечтать?
— Больные — об исцелении, старики и старухи — закончить свой жизненный путь на берегах священного Ганга. Мечты часто сбываются. Многие умирают там. Трупы сжигают на берегу, а пепел сбрасывают в Ганг. Эту смерть считают счастливейшей.
Омовение совершают и в водах Джамны в городе Матхуре. Мы пошли к берегу, к «святым» местам. Город маленький, с узкими улочками, где едва разъезжаются, прижимаясь к домам, машины. На берегу — храм. К реке от него ведет широкая многоступенчатая лестница, по которой без обуви, но в одежде спускаются прямо в воду. Мужчины, женщины, дети… Те, что совершают омовение, стоят в воде неподвижно с серьезными, задумчивыми лицами. Но многие просто купаются, а некоторые даже стирают белье. Жизнь вносит свои коррективы, и богам, видимо, приходится мириться с этим.
Здесь же, на берегу — костры, на которых сжигают трупы, завернутые в белую ткань и перевязанные веревкой. В том месте, где должна быть голова, красной или желтой краской нарисована маска: глаза, брови, рот, нос. Два старика-индийца «обслуживают» место кремации: один поддерживает пламя в костре, другой относит пепел. А «священные» воды реки уносят к морю пепел сожженных.
Ле Корбюзье в Индии
Ни один город в Индии не привлекает к себе столько внимания, сколько Чандигарх. О нем спорят многие архитекторы мира. Чандигарх строился по проекту известного градостроителя, архитектора-модерниста Ле Корбюзье.
Ле Корбюзье, самоучка, рационалист, горячий энтузиаст индустриального домостроения, один из первых поклонников широкого применения железобетона и стекла в строительстве жилых и административных зданий. Он был очень противоречивым, но безусловно талантливым архитектором. Судьба то улыбалась ему, то грозила тюрьмой. Одни приглашали его принять участие в создании проектов (Дворец Советов в Москве, здания ООН, ЮНЕСКО и т. д.), другие привлекали к суду за плохие проекты, которые потом, через 10–12 лет, считались чуть ли не шедеврами. Корбюзье опережал время. Он много проектировал, но строили по его проектам мало. Исследователи творчества Корбюзье писали, что он рисовал лучше, чем строил. Он с увлечением разрабатывал идею, создавал проект и тут же утрачивал к нему интерес. За долгую жизнь Корбюзье сумел только однажды реализовать свои градостроительные планы. Такая честь выпала на долю Чандигарха.