Прослонявшись с полдня по городу, я без сожаления продолжил свой путь дальше, в Хайдарабад, оставляя бхопальцев жить в своей большой полуторамилионной мусорке с мечетями.
Вокзал Бхопала, пожалуй, баловал большим количеством развлечений, нежели остальная часть города. В ожидании вечно задерживающегося поезда я развлекался с огромными механическими весами, которые за одну рупию выдавали маленькую карточку с весом поставленного на них груза — успел измерить свой вес с рюкзаком и без. Со вздохом заметил, что индийская пища делала меня худее и легче.
Штаны тоже начинали спадать, однако я не отчаивался.
Наконец, прибыл и поезд.
Поездку в нем омрачили лишь появившиеся рано утром трансвеститы.
Обвешанные бубенцами, в красочных шмотках и с размалеванными лицами, они приставали к сонным пассажирам, выпрашивая у них деньги. По неизвестным мне причинам, нарушителей общественного покоя никто не прогонял, а как раз наоборот покорно поддерживали рублем, вернее, рупией. Возможно, трансвеститы у них, у индусов, сродни нашим юродивым: обижать их не принято. Хотя на очень бедных они похожи не были. Я поддерживать их не стал, лишь немного разозлившись на то, что они меня разбудили своими криками и улюлюкиваниями. Те же, обнаружив, хоть и не сразу, во мне иностранца, отвязались.
А наутро, оставленный трансвеститами, я очутился в Хайдарабаде — в семистах километрах к югу от вчерашней точки. Тут уже были настоящие тропики: пыль и визг рикш перемешивались с огромными кучами ананасов и кокосов, продаваемых прямо с тротуара.
Сразу с поезда, не пытаясь найти себе жилье (у меня уже был билет на вечер, на следующий поезд, на юг, в сторону Бангалора), я отправился изучать город, а конкретнее — центральный музей штата Андра Прадеш, столицей которого и являлся Хайдарабад.
Включив наблюдательность, я заметил, что длительное исламское господство — гораздо более длительное, нежели господство большевистское в северной и холодной России — оставило в наследство Старому Городу Хайдарабада существенное количество мусульманских кварталов, мечетей и прочих зданий.
Разные пласты истории — не только исламские — стали причиной того, что город (да, в общем, как и любой крупный город в мире, развивающийся без особого плана) выглядел пестро, резко, контрастно. Просто в Индии, в отличие от замерзающей России, события происходили не так стремительно: резни, революций с миллионами расстрелянных тут не было, Ганеши заплевывались медленней, чем проводилось раскулачивание, а продразверстка и НЭП вовсе заменялись безоблачным существованием под английским владычеством.
Но — как следствие бурной истории — сходство с Россией тут ощущалось.
Примерно так же нелепо, как брежневская застройка вперемешку с плохо отреставрированными дореволюционными церквями в какой-нибудь Туле — причудливо соседствовали явно пакистанского происхождения рабочие мастерские с прибитыми напротив Ганешами, Буддами и другими элементами индуистской и буддийской культур. Вместо двуглавых орлов и пятиконечных звезд местные крепости увенчивались исламскими полумесяцами и индуистскими свастиками. Постепенно развивающийся капитализм, с его неизменными атрибутами: рекламой, бесконтрольной торговлей и отелями разного уровня паршивости, а также вездесущие рикши, дополняли картину.
Несмышленый турист (коих тут было не сказать, чтобы много), вполне возможно, ощущая весь этот беспорядочный колорит, делал вывод о «таинственной и загадочной индийской культуре». Ум же пытливый, аналитический, разложив все происходящее по полочкам, мог, скорей всего, посочувствовать жителям перенаселенного города. И, как это ни смешно и грустно, город Хайдарабад отдаленно напоминал Москву. Но в несколько другом формате.
«В общем, как везде» — сделал вывод я и продолжил прогулку в центральный музей, предварительно заправившись кокосами, в изобилии продававшимися на улице.
Из экспонатов музея больше всего мне запомнилась настоящая египетская мумия, лежащая в отдельной комнате и обдуваемая вялым вентилятором.
— Откуда она тут взялась?
— Как она сюда доехала почти целой?
Вопросов было больше, чем ответов.
В свой последний визит в Египет — страну пирамид и мумий — я мог лицезреть тамошние мумии только в саркофагах, за стеклом. Вход в музей охранялся сторожем и стоил больших (для иностранцев) денег. Мумия как-никак, мировое историческое наследие…