«Satya Sai Hair Style» — гласила надпись на парикмахерской, подталкивая потенциального клиента к мысли о том, что у него будет такая же прическа, как у Саи Бабы. «Интересно, а из моей лысины путем чудесных манипуляций удастся сделать прическу как у Саи Бабы?». Проверять я не стал.
Следуя заветам Бабы о бескорыстном служении окружающим, я старался помогать своим соотечественникам, чем мог, преимущественно, в переводе с английского языка: навещая железнодорожные кассы и экстрасенсов, я помогал своим новым друзьям в бронировании билетов и познании будущего, предсказываемого индийскими астрологами. Сам я услугами этих астрологов не пользовался. Русские же поили меня чаем и кормили рассказами о своем мировоззрении: со всеми этими энергиями, реинкарнациями, а также выдержками из «Вед» и «Упанишад».
Но все время слушать эту — с позиции здравомыслящего человека — ахинею я не мог, поэтому проводил время с пользой, расспрашивая многочисленных иностранцев, проживающих в нашем общежитии, об их странах, стараясь с каждым, по мере возможности, говорить на их родном языке. Удивительно: храм Саи Бабы сосредоточил в себе столько мудрых и полезных людей, обладающих информацией о разных странах и регионах, а мои соотечественники читали распечатки из интернета о грядущем конце света и прочей чепухе, считая это полезным времяпрепровождением.
Ну что ж, каждый приехал сюда, чтобы получить свое, и, я надеюсь, каждый это получил. А во время разговоров с колумбийцами и южно-африканцами я кстати начинал понимать, что значит «говорить на языке Саи Бабы». Каждый из них пытался донести до меня, помимо нужных и полезных для меня сведений, прочие, с их точки зрения, интересные факты о Саи Бабе, о центрах Саи Бабы в их странах и других подобных вещах.
А я, фильтруя получаемую информацию, уже мечтал о будущих путешествиях: по Колумбии, Аргентине и Африке…
И — под строгим взглядом Саи Бабы из Ширди, постоянно напоминавшего мне босоного товарища Несина [8], я целую неделю передвигался по ашраму исключительно босиком. Благо, ашрам был первым чистым местом, встретившимся мне в Индии.
Вечерами большая часть населения городка-ашрама вылезала на даршаны[9] — вечерние молельни на огромной площади с крышей, где иногда появлялся Саи Баба.
Даршаны сопровождались песнопениями, медитациями и боем в барабаны. Утром даршаны тоже устраивались, но я их обычно просыпал, да и сам Баба, в своем предсмертном состоянии, предпочитал по утрам спать и не баловать посетителей своих присутствием. В прежние же годы, однако, Баба заступал на вахту дважды в день: утром и вечером — а периодически даже устраивал аудиенции просителям, одаривал всех взглядом и прогуливался меж падших ниц, дабы зарядить гостей своей святой энергией, получая от паломников огромные мешки с письменными просьбами в конвертах.
Вручил Бабе конверт со своим желанием и я, но не лично, а через посредника; лично Баба в руки не брал ничего уже много лет.
Для того чтобы глаз Бабы радовался, для паломников было введено негласное правило — на даршаны одеваться в белый цвет. На территории ашрама даже имелся магазин, в котором продавались белоснежные одежды по скромным ценам. У меня белых одежд не было, зато, как и у Саи Бабы, была оранжевая рубашка, которую я надевал на встречи с ним.
Так мы и сидели в пятнадцатитысячном медитирующем зале: женщины — на одной половине площади (мандира); Баба — в оранжевом — посредине, на троне-коляске; и я — тоже в оранжевом — в толпе белоснежных мужиков. Не знаю, радовался ли глаз Бабы или нет, но, подозреваю, ему было глубоко наплевать — на встречи с нами приходило не какое-то мифическое божество, а старый и больной человек, сморкавшийся в платок и иногда поглядывавший рассеянным взглядом на присутствовавших.
— Баба уже не тот, — шептались многие.
— Да, не тот, — подтверждали остальные.
— Близок его конец, — делали предположение многие.
— Верно, он и сам нас готовит к своему уходу, — соглашались остальные.
Олдовые паломники, посещавшие его ашрам и двадцать, и тридцать лет назад, когда среди больших толп людей русскоговорящих не встречалось (по причине закрытости СССР), вспоминали, насколько активным был Баба тогда, насколько трава была зеленее и девушки краше. «Как и в любой тусовке» — подумалось мне.
Дни в ашраме пролетели действительно незаметно, как бы клишейно ни звучала эта фраза. Через несколько дней мне нужно было уезжать.
Провожать меня вышла почти вся русскоговорящая часть нашего общежития.
8
Владимир Петрович Несин (р. 1950) — российский путешественник родом с Сахалина, обладатель паспорта гражданина мира, посетивший свыше сотни стран, в основном, пешком и босиком, и решивший доказать миру, что реально путешествовать на российскую пенсию.
9
Даршан, даршана — термин в философии индуизма, обозначающий лицезрение, ви́дение Бога (или его проявления), объекта религиозного поклонения (например, мурти), гуру или святого (