Как бы то ни было, Сукарно любили широкие народные массы. Он помог своему народу избавиться от забитости и покорности, от неверия в свои силы. С именем Сукарно связано возвращение индонезийцам их национальной гордости, превращение Индонезии из колонии в одну из динамично развивающихся стран Азии. Он стал выразителем дум и чаяний своего народа. Больше того, Сукарно — одна из наиболее ярких, хотя и противоречивых фигур современного Востока. Вместе с Неру, Нкрумой и Насером он символизирует целую эпоху в истории бывших колониальных народов, в истории завоевания ими национальной независимости. Открывая 18 апреля 1955 года историческую Бандунгскую конференцию стран Азии и Африки, инициатором которой он был, Сукарно говорил: «Нас объединяет общая ненависть к колониализму, в какой бы форме он ни проявлялся. Нас объединяет общая ненависть к расизму. Нас объединяет, наконец, общая решимость сохранить и упрочить мир во всем мире». В 1960 году Сукарно вместе с Неру, Насером и другими выдающимися деятелями молодых государств выступил инициатором создания движения неприсоединения.
Как вспоминает в своей автобиографической повести «Попробую выстоять» известный индонезийский писатель Юдистира, «каждый индонезийский юноша хотел быть похожим на Сукарно. Он был олицетворением смелости, ума, умения говорить с простыми людьми, вести их за собой. Иными словами, Сукарно для них был сразу и Арджуной, и Бимой, и Кресно. Образ Сукарно импонировал индонезийской молодежи да и людям старшего поколения в первую очередь потому, что качества бойца и бунтаря Сукарно проявил, еще будучи молодым человеком, когда власть колонизаторов казалась незыблемой. Сколько раз в разное время, при различных обстоятельствах, приходилось слышать и читать историю о том, как Сукарно, когда ему было всего 20 лет, отказался надеть традиционную юбку-саронг, бывшую в глазах колонизаторов отличительным признаком «туземности», и венчался в европейском платье. Тем самым он бросил вызов колониальным властям, показал, что не считает себя, а в своем лице и всех индонезийцев, ниже европейцев. А через три года, выступая на массовом митинге в Бандунге, Сукарно сделал публичное заявление: «Пора обращаться к господам империалистам не с просьбами, а с требованиями».
После подавления народного восстания на Яве и Суматре в 1927 году Сукарно создал Национальную партию Индонезии и выдвинул лозунг по тем временам неслыханной дерзости: «Независимость и немедленно». Тем самым он продемонстрировал свое убеждение, что эра колониализма подходит к концу. Сукарно призвал народ подниматься на борьбу с колонизаторами, за национальную независимость, создал из членов Национальной партии военизированную организацию и т. д. Введение настоящей военной формы вместо традиционного саронга и хождения босиком напугало колонизаторов да и многих индонезийских деятелей — сторонников реформ, Сукарно же решительно стоял на своем, доказывая, что боец-революционер в юбке, да еще разутый — скорее «смиренный раб голландских колонизаторов, чем боец».
С юных лет Сукарно проявил себя блестящим оратором, что в условиях почти поголовной неграмотности имело громадное значение. Его называли «тигром-трибуном». Приведем характеристику Сукарно, которую ему дал еще в 1933 году Мохаммад Хатта, которого никак нельзя заподозрить в особых симпатиях к Сукарно. Недаром Мохаммада Хатта называли «соратником-соперником Сукарно». Во всяком случае, это были люди совершенно различных темпераментов, сторонники различных методов в борьбе за независимость. В связи с очередным арестом Сукарно в 1933 году Хатта писал: «Сукарно завоевал невероятную популярность и пользуется большим влиянием в массах благодаря тому, что как оратор и агитатор он не имеет себе равных в Индонезии. Его манера говорить захватывает людей».
Действительно, об ораторском искусстве Сукарно ходили легенды. Он мог часами держать в громадном напряжении слушателей как у себя на родине, так и за рубежом, во время заграничных поездок. Вспоминаются два выступления Сукарно в нашей стране: на стадионе в Лужниках в 1959 году и на митинге советско-индонезийской дружбы в Большом Кремлевском дворце в 1961 году (я тогда переводил речи ораторов). Сукарно говорил так эмоционально, красиво и убедительно, что, казалось, присутствующие понимали его без перевода. Ораторская манера Сукарно, его бархатистый баритон, интонации, многозначительные паузы, «магический» блеск глаз, статная фигура, прекрасно сидевший на нем костюм, голос, то звучащий как набат, то переходящий на шепот, — все это завораживало слушателей. Каждое слово в речи Сукарно несло смысловую нагрузку. Речь его была подобна то журчащему ручью, то низвергающемуся водопаду, то пению птиц. Это не было позерством. Произнося речь, Сукарно находился во власти обуревавших его мыслей и страстей. Он был послом своей страны за рубежом, знакомил мир со своим талантливым народом, жизнь которого хорошо знал. По нему судили об индонезийцах вообще.
Сукарно был приятным собеседником, энциклопедически образованным человеком, несмотря на то что, в отличие от многих других политических деятелей Индонезии, он получил образование не за границей, а на родине. Познания Сукарно поражали обширностью и разнообразностью. Помню его интереснейшую беседу с Климентом Ефремовичем Ворошиловым о живописи во время первого приезда в нашу страну в 1956 году. К. Е. Ворошилов, большой любитель живописи и сам хорошо рисовавший, нашел в Сукарно знатока изобразительного искусства Востока и Запада. Кисти Сукарно принадлежат несколько интересных картин. Портрет няни Сукарно, простой деревенской девушки Сарины, написанный Сукарно, стал эталоном женственности и обаяния для всех женщин Индонезии. Помнится, в ленинградском Эрмитаже при осмотре картин Рубенса, Ван-Дейка и других фламандцев, а также главы голландской школы Рембрандта Сукарно делал такие любопытные замечания, что экскурсовод прекратила пояснения и стала записывать то, что он говорил.
Сукарно собрал крупнейшую в Индонезии коллекцию картин и скульптур индонезийских и иностранных мастеров, а также керамики, резьбы по дереву, камню и др. Он не только собирал произведения индонезийских художников, ремесленников по батику, но и направлял их деятельность, давал советы, призывал отражать, в своем творчестве патриотические и националистические чувства. Художественная коллекция Сукарно настолько обширна, что репродукции составили пять объемистых томов. Судьба коллекции до сих пор не определена. Говорят, трудно установить, что принадлежало Сукарно как гражданину и что — как президенту. Дело дошло до курьеза: до сих пор не определено, кому должна принадлежать картина самого Сукарно «Сарина», так как и на этот счет Сукарно не оставил никаких распоряжений. Большая роль в популяризации произведений искусства из коллекции Сукарно принадлежит «Обществу Бунга Карно», созданному в 1978 году. Во главе общества стоит старший сын Сукарно — Гунтур. В 1979 году была открыта интереснейшая выставка произведений из коллекции Сукарно в культурном центре «Таман Исмаил Мардзуки» под общим названием «Бунг Карно и искусство», организованная «Обществом Бунга Карно». В 1980 году часть художественных произведений, в основном скульптуры, из коллекции Сукарно была передана членам его семьи. Большинство же экспонатов хранится в Богорском дворце, загородной резиденции Сукарно.