Вскоре Аффанди присоединился к нам. Я выразил восхищение тем, что за каких-нибудь два часа он создал шедевр. «Прибавьте к этим двум часам, — заметил художник, — недели, а может быть, и месяцы, в течение которых зрел замысел картины, и вы поймете, чего мне это стоило. Что касается процесса исполнения замысла, то это дело вдохновения и моего самочувствия». Я сделал Аффанди комплимент, но он прервал меня: «Нет, что ни говорите, старею. Иногда не хватает сил, чтобы закончить картину на одном дыхании, а дорабатывать я не умею. А тут еще недавно сломал ногу…» — «Сам виноват, — перебила отца Картика. — Представьте, до сих пор сам водит машину, да еще спортивную. Вот и упал, вылезая из машины». Я поинтересовался, как поступает Аффанди со своими незавершенными картинами. «Складываю в запасник, — ответил он. — Уничтожить не решаюсь, а показывать людям в таком виде неудобно. Может быть, Картика после меня закончит». Снова все принялись уверять Аффанди, что думать о таких мрачных вещах ему рано, что он, слава богу, здоров и полон сил.
Затем мы спустились вниз, в музей Аффанди. Понятие «музей» в данном случае довольно относительное, ибо он не открыт для всеобщего обозрения. Скорее, это выставочный зал при мастерской художника, куда доступ разрешен лишь по личной договоренности с самим Аффанди или Картикой. Зал сравнительно небольшой: там всего несколько десятков картин, в основном портреты Аффанди и членов его семьи, сцены петушиных боев на Бали и балийские танцовщицы, т. е. все то, что художник оставил себе.
Рассматривая написанные крупными мазками картины Аффанди, полные экспрессии, я не переставал спрашивать себя, в чем же главный секрет мастерства этого художника. Секрет, по-видимому, в неповторимости, в оригинальности его манеры. Он никому не подражает, ему же подражают (правда, безуспешно) многие. Неоднократно приходилось слышать: «Советую купить эту картину: в ней есть что-то от Аффанди». Именно «что-то», а это, в общем, ничто. Что же касается стиля, в котором пишет Аффанди, то даже сам художник не может точно его определить. Когда впервые (в 1951 г.) полотна Аффанди были показаны за рубежом, его окрестили импрессионистом. Но долгие годы, особенно в начальный период творчества, его причисляли к реалистам. Более того, его называли «реалистом-фотографом»: так точно он фиксировал на холсте окружающее. Оставаясь реалистом, в первую очередь по тематике, Аффанди стал уделять все больше внимания не деталям, а восприятию явлений, которые он отражает в своих картинах. Мазки и штрихи стали менее выписанными, более крупными. С конца 60-х годов Аффанди отказался от кисти и стал наносить краски на холст, выдавливая их из тюбиков. «Так душевнее, — говорит художник. — Кисть не живая, а пальцы передают тепло души». Аффанди нередко называют «семейным художником» за то, что часто натурщиками для его картин служат он сам и члены его семьи. Так, в подаренном альбоме репродукций своих лучших картин, написанных с 1936 по 1978 год, из 48 картин—15 автопортретов, 5 портретов Картики, 5 портретов матери и тещи художника, 2 портрета внуков Аффанди. Автопортрет для Аффанди— это самоутверждение, воплощение мыслей и идей. Художник как бы хочет сказать: «Вот я весь перед вами. Да, я стар, но рука у меня еще тверда и дух по-прежнему молод».
Казалось бы, с таким же успехом Аффанди мог писать портреты своих друзей. Но он не любит писать по заказу. Большой друг художника — знаменитый индонезийский поэт Ситор Ситуморанг, выступая во время чествования Аффанди в связи с его 70-летием, рассказал: «Впервые я попросил Аффанди написать мой портрет в 1949 году. Он усадил меня в кресло, долго ходил вокруг, рассматривал со всех сторон, вертел мою голову так и сяк, проводил по лицу пальцами, как будто лепил скульптуру, затем посмотрел мне в глаза, словно говоря: «Что тут рисовать?!» — и ушел. Подобное повторилось и в 1951 году. И лишь в 1976 году, когда после долгого перерыва мы встретились вновь (я гостил у Аффанди в Джокьякарте), он неожиданно сказал: «Завтра в шесть утра будь готов. Буду рисовать тебя». Дальше Ситор Ситуморанг рассказал, что, когда часа через полтора Аффанди закончил его портрет, поэт буквально остолбенел: с портрета на него смотрел человек, лишь отдаленно напоминающий его. «Но чем дольше я смотрел на портрет, — закончил Ситор, — тем яснее проглядывали мои черты».
Можно спорить о том, насколько Аффанди удалась та или иная картина, насколько совершенна она с точки зрения техники письма, но с уверенностью можно сказать, что все его произведения отмечены печатью большого мастера, написаны в «стиле Аффанди» — единственном и неповторимом. У Аффанди много учеников и последователей, но, пожалуй, самый талантливый ученик великого мастера— единственная дочь Картика, родившаяся в 1934 году. Ей ближе всего стиль и метод Аффанди, но она не копирует отца. В начале своего творческого пути она подражала Аффанди, но затем выработала свой собственный стиль. Лучше всего ей удаются портреты женщин и детей. Это неудивительно: у Картики семеро детей. Особенно выразительно художница рисует глаза: то грустные, то лукавые, но всегда умные. Вместе с отцом и без него Картика побывала со своими картинами в десятках стран мира, и везде ей сопутствовал успех. Художественное образование она получила в Индии, а в Англии закончила политехнический институт.
Второй художницей Индонезии считается Шрияни, которая на четыре года старше Картики. С точки зрения стиля Шрияни — универсал. Ей доступны все жанры: реализм, импрессионизм, абстракционизм. Но больше всего она тяготеет к импрессионизму. Вместе с мужем, атташе по вопросам культуры, Шрияни в середине 50-х годов находилась в Москве, где устраивала выставки своих работ. Картины Шрияни экспонировались во многих странах.
С картинами названных выше и многих других художников Индонезии мне довелось познакомиться в Джакартском культурном центре Таман Исмаил Марзуки (ТИМ), играющем выдающуюся роль в культурной жизни Индонезии. ТИМ был создан в 1968 году на территории бывшего зоопарка на одной из центральных улиц Джакарты, Чикини, при непосредственном участии тогдашнего губернатора Джакарты Али Садикина. Ему же принадлежала идея учредить Джакартскую академию искусств, состоящую из десяти выдающихся деятелей культуры Индонезии: писателей, художников, драматургов, кинорежиссеров, музыкантов. Члены Академии назначаются пожизненно губернатором Большой Джакарты. Во главе Академии стоит бессменно крупнейший писатель, философ и ученый, ректор Национального университета, президент Всемирной ассоциации искусства будущего, профессор Сутан Такдир Алишахбана, посетивший нашу страну в 1983 году по приглашению Союза писателей СССР. Основные задачи Джакартской академии искусств — назначать Совет искусств Джакарты сроком на три года, наблюдать за деятельностью Совета, присуждать ежегодные премии Академии по литературе и искусству, консультировать губернатора Джакарты по вопросам культуры и искусства.
Совет искусств Джакарты руководит деятельностью культурного центра, который, хотя и носит название «джакартский» на самом деле имеет общеиндонезийский характер. Совет организует национальные фестивали театра, музыки, танца, выставки художников, скульпторов, выступления местных и зарубежных артистов, дискуссии и семинары. В разные годы во главе Совета искусств стояли такие выдающиеся деятели, как писатель, бывший начальник управления кинематографии министерства информации Индонезии, доктор Омар Каям; известный кинорежиссер, член парламента Асрул Сани; писатель и издатель Аип Росиди; директор Джакартского института художественного образования Джаякусума; известная пианистка Иравати Судиарсо. Сейчас Совет возглавляет поэтесса, философ и психолог Тути Керати.
В ведении Совета искусств находится и расположенный на территории ТИМ Джакартский институт художественного образования, состоящий из пяти академий-факультетов: театра, хореографии, музыки, скульптуры и кинематографии. Институт сравнительно небольшой: около 500 студентов. Там занимаются люди, уже проявившие себя в определенных видах искусства. Преподают в институте крупнейшие деятели искусств. В преподавании делается упор на творческие дискуссии, сопоставление мнений, совместный труд студентов и преподавателей. Каждый класс напоминает творческую мастерскую.