После событий 30 сентября 1965 года отношения между Пекином и Джакартой настолько ухудшились, что в 1967 году дипломатические отношения между двумя странами были «заморожены» и не восстановлены до сих пор. На первых порах положение хуацяо значительно ухудшилось, но вскоре, в первую очередь благодаря политике «открытых дверей», которую стало проводить правительство, они сумели восстановить свое былое экономическое могущество и даже значительно укрепить его. Теперь китайцы выступают представителями и компаньонами многих иностранных фирм в Индонезии. Более того, целый ряд могущественных компаний, в том числе две самые крупные — «Астра» и «Кедаунг груп» — почти полностью контролируются китайским капиталом. «Астра» собирает половину всех автомобилей в Индонезии, включая «тоёты», а «Кедаунг груп» в сотрудничестве с японскими фирмами выпускает львиную долю холодильников, кондиционеров, телевизоров и др. Тем не менее китайская проблема в Индонезии далеко не решена и, по меткому выражению видного политического деятеля Руслана Абдулгани, представляет «головную боль для правительства Индонезии».
Власти предприняли попытки «упорядочить» китайскую проблему. При участии ведущих синологов страны была выработана концепция о методах разрешения создавшегося положения, создан «Государственный комитет по выработке политики, направленной на разрешение китайского вопроса». В состав комитета вошли руководящие работники различных министерств и ведомств, имеющие отношение к проблеме этнических китайцев. Комитет, в частности, пришел к выводу, что «различие исторических судеб, а также политического, экономического, социального и культурного развития индонезийцев и китайцев привело к возникновению среди индонезийцев чувства недоверия и подозрительности к китайцам в целом».
На основе этого вывода был создан координационный комитет, получивший название «Специальный штаб по китайским вопросам». Штаб во главе с бригадным генералом Сунарсо разработал «Основополагающую стратегию» правительства, направленную на разрешение проблемы этнических китайцев. Основные положения стратегии изложены в инструкции президента № 37 от 7 июня 1967 года. Инструкция предписывает правительственным инстанциям, включая армию, не допускать въезд в страну новых китайских иммигрантов и защищать все население страны, включая хуацяо. В тех местах, где проживает много этнических китайцев, разрешается создание ими общественных организаций, деятельность которых ограничена вопросами религии, спорта, организации отдыха, похорон, охраны здоровья. В инструкции уделяется большое внимание мерам, направленным на интеграцию хуацяо с коренным населением. Общественные организации хуацяо объединены в так называемый «Семейный союз граждан Индонезии», находящийся под эгидой Голкар. Официальная цель этого союза: «воспитывать своих членов в духе единства со всем народом, чтобы они не чувствовали себя обособленной группой». Помнится, по свежим следам в 1970 году я проинтервьюировал в Сурабае видного журналиста, владельца журнала «Либерти» Го Чин Хока. «По моему мнению, — сказал Го Чин Хок, — создание особой организации для этнических китайцев не только не ускорит, но, наоборот, затормозит процесс ассимиляции. В доказательство верности моего пророчества могу сослаться на печальный опыт аналогичной организации времен Сукарно — БАПЕРКИ».
Надо сказать, Го Чин Хок оказался прав. Хотя с момента выработки «Основополагающей стратегии» по китайскому вопросу прошло почти 20 лет, обособленность и влияние китайцев не только не уменьшаются, но и возрастают, что таит в себе опасность новых столкновений на расовой почве. В то же время могущество и способности китайцев таковы, а умение китайцев задобрить власти, включая военных, так велико, что правительство не может с этим не считаться, если бы даже и хотело. Поэтому главный выход правительство по-прежнему видит в интеграции китайцев со всем индонезийским обществом, в создании обстановки, при которой, по словам крупного специалиста по проблемам хуацяо, доктора Мели Г. Тан, доклад которой я слушал в Джакарте 10 мая 1976 года, «термины «прибуми» (аборигены, коренные жители) и «нон прибуми» (некоренные жители) отомрут сами по себе». Ассимиляцию пытаются проводить разными путями, в том числе принятием хуацяо индонезийского гражданства, сменой китайских фамилий на индонезийские, совместным обучением детей китайцев и индонезийцев, закрытием специальных китайских школ, запрещением издавать газеты, книги и журналы на китайском языке, запретом обучать детей на родном языке, писать вывески китайскими иероглифами, поощрением смешанных браков. До сих пор браки между индонезийцами и китаянками настолько редки, что буквально о каждом из них в пропагандистских целях сообщают в печати и даже по телевидению. Чаще китайские юноши женятся на индонезийках. Шутят, что богатые китайцы «монополизируют» красивых индонезийских девушек.
Часто приходилось слышать, что одна из причин обособленности этнических китайцев, сосредоточения всех их сил только на торговле, на извлечении прибыли — исторически сложившееся неучастие их в политической жизни страны. Отсюда делается вывод, что хуацяо нужно привлекать к политической жизни. При этом забывают, что подобное мнение коренным образом противоречит лозунгу, выдвинутому «новым порядком» после прихода к власти в 1966 году. В призыве, обращенном ко всему народу, тогда говорилось: «Хватит увлекаться политикой! Давайте работать!» В соответствии с этим лозунгом, сохраняющим силу до сего времени, число политических партий было уменьшено до трех, включая проправительственную Голкар. В рамках деполитизации была сведена на нет деятельность политических партий (особенно на местах), профсоюзных, женских и молодежных организаций; сфера деятельности студентов ограничена рамками кампусов. В подобных условиях призыв к этническим китайцам включаться в политическую жизнь страны выглядит явным парадоксом, хотя следует отметить, что этнические китайцы играют заметную роль в Демократической партии Индонезии (ДПИ), в частности как бывшие члены Христианской и Католической партий Индонезии, объединившихся впоследствии в ДПИ.
В прежние годы хуацяо также имели опыт политической деятельности, но это не привело к их ассимиляции с индонезийцами. Представители крупной китайской буржуазии и интеллигенции в 1927 году создали партию Чунг Хуа Хуой, которую также называли партией «паккардистов», потому что большинство ее членов ездили на «паккардах». «Паккардисты» ревностно оберегали свою китайскую индивидуальность и поддерживали голландские колониальные власти.
А в 1954 году была создана новая организация этнических китайцев — БАПЕРКИ. Хотя БАПЕРКИ расшифровывалось как «Консультативный совет по вопросам индонезийского гражданства» и формально боролся за вступление некоренных жителей страны в индонезийское гражданство, его членами в основном были китайцы. Через год БАПЕРКИ превратился в политическую партию того же названия. Во время первых всеобщих выборов БАПЕРКИ удалось провести своих представителей в центральный парламент и Народный консультативный конгресс. А через несколько лет один из руководителей этой партии, Уй Чу Тат, был назначен Сукарно государственным министром его кабинета. Одновременно БАПЕРКИ установил тесные связи с Пекином. У БАПЕРКИ были свои учебные заведения, включая крупнейший частный университет страны «Республика», на базе которого после событий 30 сентября 1965 года был создан самый престижный частный университет ТРИСАКТИ.
Китайский капитал в Индонезии необычайно гибок и оперативен. Несмотря на официальное запрещение, в магазинах Джакарты, Сурабаи, Семаранга, Бандунга и многих других городов в конце 70-х годов, как я сам убедился, продавалась китайская литература. В китайских кварталах этих городов демонстрировались гонконгские, тайваньские и другие китайские фильмы на китайском языке, в номерах гостиниц, принадлежащих хуацяо, показывали полупорнографические видеофильмы. Что же касается кинопроката в Индонезии импортных фильмов, то он почти полностью в руках китайских синдикатов. Добрая половина иностранных фильмов, демонстрирующихся в Индонезии, — так называемые фильмы «мандарин», т. е. китайские гонконгского и тайваньского производства, сделанные на основе китайского материала, но по голливудским образцам. В основном это гангстерские фильмы, фильмы каратэ, а также мелодрамы. Таким образом, китайцы в немалой степени определяют, какие фильмы смотреть индонезийцам. Многие видные индонезийские режиссеры, создающие серьезные картины, не выдерживают конкуренции с фильмами «мандарин» (слово «китайский» в Индонезии зачастую заменяется словом «мандарин»). До недавнего времени большинство заведений, где процветали проституция, азартные игры и т. п., такие, как казино, бильярдные, «стимбас», т. е. банные кабинеты типа сауны, были исключительной монополией китайцев. Затем они были запрещены. Большинство функционирующих официально публичных домов также принадлежит китайцам.