В качестве иллюстрации отношения малайзийцев к индонезийскому языку приведу высказывание видного лингвиста, профессора университета «Малайя» в Куала — Лумпуре Исмаила Хуссейна из его книги «Литература и общество»: «Индонезийский язык, особенно газетный, во многом напоминает непроходимые, но в высшей степени привлекательные джунгли. Термины в нем возникают и уходят так быстро, что диву даешься. В языке сумасшедшее количество сокращений, инициатором создания которых был сам президент Сукарно. Из-за них малайзийцу, читающему индонезийские газеты, кажется, что он читает на иностранном языке. За тридцать последних лет в индонезийском языке было создано триста пятьдесят тысяч технических и научных терминов. Различие между бахаса Мелаю и бахаса Индонесиа заключается в том, что малайцы, будучи гомогенной нацией, очень консервативны в вопросах языка, тогда как индонезийцы, состоящие из сотен национальностей, каждая из которых имеет свой собственный язык, с необычайной легкостью обращаются со своим языком общения — индонезийским. Особенно это касается яванцев, которые начиняют индонезийский язык санскритскими словами, так как в их языке очень много слов из санскрита». Малайзийский профессор совершенно прав: по богатству лексики и терминологии, почерпнутых из многочисленных местных и иностранных языков, бахаса Индонесиа может поспорить с самыми развитыми языками мира, а по количеству синонимов трудно найти ему равных. Почти каждое слово в индонезийском языке имеет три-четыре, а то и более синонима, заимствованных из яванского и других языков Индонезии, из арабского, португальского, английского, голландского. О богатстве лексики бахаса Индонесиа говорит хотя бы то, что в нем есть собственные слова для таких сложных понятий, как кризис, технология, космос, политика, семинар, телезритель.
Пожалуй, главная трудность овладения индонезийским языком и состоит в умении различать оттенки в этих многочисленных синонимах. Вторая трудность состоит в том, что индонезийский язык, я бы сказал, — это больше язык чувств, нежели разума. В нем очень развита модальность, он необычайно гибок. С помощью приставок, инфиксов и суффиксов из любого индонезийского слова, невзирая на его этимологию, индонезийцы свободно образуют любую часть речи. Большую трудность в изучении современного индонезийского представляет огромная разница между литературным языком, т. е. языком прессы и радио, и разговорным. Создается впечатление, что это два самостоятельных языка. Примечательно, что на разговорном языке, во многом напоминающем жаргон, общаются не простые индонезийцы (они говорят на местных языках), а интеллигенция, преимущественно студенты. Работая над переводом романа современного индонезийского писателя Асхади Сирегара «Я добиваюсь твоей любви», в диалогах студентов джокьякартского Университета Гаджа Мада я встретил около двух тысяч слов и выражений, которых не было ни s одном словаре. Хорошо, что у меня была возможность консультироваться с самими героями романа — студентами университета.
Мягкость характера индонезийцев, отсутствие ярко выраженных эмоций отразились на интонациях индонезийского языка. В нем нет фиксированных интонаций, как и фиксированных ударений в словах. Не расчленены и многие звуки. Мало тренированному уху трудно отличить «б» от «п», «д» от «т», «с» от «ш». Гласные тоже очень легко спутать.
А в общем бахаса Индонесиа — один из красивейших, оригинальных и богатейших языков мира. Красоту ему придает наличие большого числа открытых гласных, мягкость шипящих звуков, напевность и неуловимая интонация. Своей оригинальностью и неповторимостью индонезийский язык отчасти обязан удвоениям и счетным словам. С помощью удвоения создаются как новые слова, так и формы слов: множественные слова (судара — брат, товарищ; судара-судара — братья, товарищи), многократность, усиление (лекас — быстро, лекас-лекас — очень быстро).
Счетные слова и сейчас употребительны, а прежде — и подавно. Если у кого-либо трое детей, он говорит: у меня три человека детей, а если у него три овцы, он говорит: у меня три хвоста овец. Очень употребительно счетное слово «буах» (плод). Говорят: три плода автомобилей и т. д.
Большинство индонезийцев двуязычны: кроме индонезийского употребляют в семье и в общении между людьми одной национальности свой родной язык. По заявлению министра по вопросам народонаселения и окружающей среды Эмиля Салима, в 1983 году лишь 12 процентов населения Индонезии пользовались индонезийским языком в повседневной жизни. Но в дальнейшем бахаса Индонесиа завоевал большую популярность благодаря интенсивному развитию телевидения: в стране около семи миллионов телевизоров и почти все передачи ведутся на индонезийском языке.
С лингвистической точки зрения в Индонезии существует феномен — это джакартский диалект. Судите сами: большинство жителей столицы Индонезии говорят не на индонезийском языке и даже не на сунданском (Джакарта расположена в Западной Яве, где проживают сунды), а на джакартском диалекте. Это смесь малайского, яванского, сунданского и балийского языков с большой дозой арабских, китайских, португальских, английских и других слов. Объясняется это тем, что с момента своего возникновения более четырех с половиной веков назад Джакарта развивалась как многонациональный город. В столице находятся крупные землячества десятков национальностей со всех районов Индонезии: яванцы и мадурцы, батаки и минангкабау, палембангцы и макассары и многие другие. Все они помимо своих собственных языков говорят на джакартском диалекте, который, в свою очередь, подразделяется на добрый десяток поддиалектов. Джакартский диалект оригинален и с фонологической точки зрения. Он перенял из других языков ряд морфологических и синтаксических особенностей, которые, ради столичной моды, стали в последнее время употребляться не только в различных районах Индонезии, но даже в Малайзии и Сингапуре.
Наконец, несколько слов о яванском языке. На этом структурно близком к индонезийскому языке с богатейшей лексикой и фразеологией говорят 40 процентов населения Индонезии, или 65 миллионов человек. Это один из древнейших языков мира. Он был высоко развит еще до принятия яванцами индуизма в начале нашей эры. С индуизмом на Яву пришел санскрит, ставший языком аристократии, литературы и права. Санскрит оказал огромное влияние на древнеяванский язык, в первую очередь в лексике. В последующие века, особенно во время расцвета яванских империй Сингосари и Маджапахит, яванский язык и яванская культура распространились на Бали, Мадуру и Западную Яву, где большинство населения сунды. В свою очередь, яванский язык впитал в себя элементы местных языков этих районов. Определенное влияние на формирование современного яванского языка оказал арабский, имевший широкое распространение в прибрежных районах Явы во времена расцвета Центрально-Яванского государства Матарам в XVI–XVII веках. Существует несколько диалектов яванского языка. Но не они определяют его специфику, а гопорические стили, т. е. формы вежливого обращения. Яванцам, в сущности, приходится овладевать несколькими стилями одного языка, каждый из которых употребляется в зависимости от социального, возрастного и родственного положения как того, кто обращается, так и того, к кому обращаются. В первую очередь это касается местоимений, числительных, форм обращения, названий частей тела и т. п. Частично это находит отражение и в грамматике. В современном яванском три формы: нгоко (простой стиль), мадья (средний стиль) и кромо (высокий стиль). В свою очередь, каждая из трех форм современного яванского йзыка подразделяется на три уровня.
Нгоко — наименее иерархичен. Он больше всего подходит закадычным друзьям и заклятым врагам. За ним утвердилось мнение как за грубым языком простолюдинов. Но богатство словаря нгоко позволяет использовать его на любом уровне и при любых обстоятельствах. На нгоко первого уровня разговаривают близкие друзья-ровесники, вышестоящие по отношению к подчиненным и старшие по возрасту по отношению к младшим. В нгоко среднего уровня частично используется лексика из вежливого языка кромо, когда человек, стоящий на более высокой ступени социальной лестницы, обращается к более низкому или в разговоре между супругами. Высший уровень нгоко в первую очередь характеризуется повелительным тоном и большим процентом выражений из кромо. Специфической особенностью мадья является наличие нескольких десятков терминов, используемых в разговоре между людьми знакомыми, но не друзьями. Это язык-посредник между различными социальными группами. Самый низкий уровень мадья — мадья-нгоко. Это язык, тяготеющий к простому люду: на нем, например, обращаются к пожилой прислуге в состоятельных семьях. В мадья среднего уровня много выражений из кромо. Высший же уровень мадья так и называется мадьякромо. На нем обычно говорит молодежь средних слоев при обращении к старшим или подчиненные с начальниками.