– Все блондинки? – изображаю издевательский тон, сколько есть сил.
Боже, насколько же мерзкий тип. Я бы хотела, чтобы здесь оказался Игорь и разбил ему лицо.
Почему Игорь? Почему не… А, плевать. Игра слов.
– Они все были несчастны. Но я никогда не лез в это. Какое мне было дело. Мы были друзьями. Но когда он сделал некоторые вещи, я поменял взгляд на многое. И на это тоже.
– Он мне все рассказал.
– Плевать мне, что он тебе рассказал, – тон крепчает, скулы напрягаются – явно почувствовал атаку по больному месту. – Мне неинтересно слушать версии того, в чем я сам принимал участие, как было бы неинтересно Христу разбираться в вариантах писания, дав людям единую истину. Просто стало в какой-то момент противно, и я помог одной из его добровольных рабынь включить мозги. И не лез дальше. Но потом эта ситуация с Леной, и это был край. Но это мои дрова, конечно, – отставляет бокал и жестом подзывает официанта. – Бойся данайцев, дары приносящих, Ира. Кстати, перекусишь, выпьешь? Я не рассчитывал, что мы так засядем, но раз уж…
– У нас семья. У нас ребенок, ты это понимаешь? Как можно вести какие-то войны…
– Никто ни с кем не воюет. Просто так должно быть. Много у кого семья. У меня моя семья, окей?
– Я знаю, что он ничего не делал.
– Я думаю, тебе лучше закрыть именно эту тему.
– Черта с два.
– Тогда тебе лучше, – быстро облизывает губы и смотрит своими свинячьими глазками мне прямо в глаза, – уйти по-хорошему.
Я не произношу больше ни слова, встаю и ретируюсь. Я услышала, что хотела, в каком-то смысле. Конечно, наивно было бы даже предполагать, что это все приведет к раскаянию, но мне нужно было убедиться в том, что Андрей говорит мне правду. Не знаю, почему. В любом случае, тон Шалаева, его нервные потуги выглядеть серьезным и философствующим – все это укрепило мою веру в того, кто действительно сделал меня счастливым. И веру в то, что его враги – мои враги, – должны получить по заслугам, иначе…
{12}
…потому что не должна говорить об этом ни слова. Ему это сейчас совсем не нужно. Он и так достаточно подавлен.
Олег помечает что-то в своем ежедневнике, хмурится и продолжает.
– Есть еще предположения, как они могли это устроить именно в тот вечер? Еще какие-то подробности?
– По-моему, нет, – нервно, горько вздыхает Андрей. – Больше ничего не могу вспомнить. Хотя, время у меня было.
– А у нас будет время? – не нахожу себе места и решаюсь напомнить Олегу о моей просьбе.
– Минутку, – он холодно отводит меня, даже не поведя ухом. – Андрей, давайте еще раз пройдемся по аргументации с их стороны. Это единственный путь, чтобы найти слабое место в схеме обвинения и заставить суд сомневаться в Вашей вине.
– Хорошо. С чего начать?
– Как угодно.
– А мы точно… – ловлю гневный взгляд Олега и замолкаю.
Никогда раньше я не была так нетерпелива. Так глупо, по-детски и наивно. Всегда умела держать язык за зубами, но сейчас меня просто выносит, выворачивает наружу всеми теми чувствами, которые копятся между этими свиданиями.
– Мы с Шурой вели дело, – почесав нос, начинает рассказывать Андрей. – Не сказать, что огромное – так, небольшая логистическая контора по внутренним перевозкам. Помогали заказчикам находить водителей, потом собрали своих прикормленных исполнителей и развернули сеть перевозок. «Деловыми Линиями» мы бы всяк не стали, но на хлеб хватало. Связями с того времени Шура и новый свой бизнес построил. В отличие от меня, – усмехается и замолкает.
– Вы поделили остатки средств компании поровну, когда расходились? – интересуется Олег явно для проформы – он эту историю уже слышал, только в моем пересказе.
– Если бы. Шура обещал решить вопросы с долгами, если я после своего отказа иметь с ним дело солью ему кое-что полезное из своих ресурсов. Кое-какую информацию, стоившую денег. И черта с два он мне заплатил бы тогда, и вообще…
Андрей начинает ерзать, и я чувствую, как трудно ему рассказывать все это. У каждого из нас есть больные места. Темные пятна прошлого, которые сделали темными мы сами, чтобы больше не видеть их деталей. И все равно находится кто-то, чтобы их осветить уже тогда, когда раны зажили. Мне ли об этом не знать. Я машинально поправляю челку и потираю нос. Кожа на нем кажется жирной, и наверняка пошли черные точки. Почему я думаю об этом сейчас?
– И все дело, как Вы полагаете, в обиде вашего экс-партнера на Ваше решение выйти из дела? – бесцветным тоном спрашивает Олег.