У меня мгновенно пересыхает во рту. Такого прямого ответа я, честно говоря, не ожидала, но и задавать уточняющие вопросы не вижу смысла. Просто молчу.
– Ужасно, что ты уже на четвертой неделе, а мы еще не придумали, какое имя дать мальчику, а какое – девочке. А продумывать надо заранее, милая, – он улыбается и крепко обнимает меня. – Я самый счастливый мужчина на свете. Это лучшая новость за всю мою жизнь.
– Правда? – я теряюсь, тону, растекаюсь по его объятьям, и мозг окончательно отключается, оставляя волю чувствам, и я начинаю рыдать.
Андрей успокаивает меня, приносит стакан воды, чтоб мне легче было уняться и начинает строить планы того, как мы обустроим детскую, и что он собирается в связи с этим предпринять. И в этот момент я окончательно понимаю, что счастье, за которым я так гналась все эти годы, но до которого никак не могла дотянуться, настало. Просто пришло вот так, внезапно, на фоне признания, которое могло бы привести к каким-то печальным последствиям, будь Андрей слабым и безответственным ничтожеством, каким его считают некоторые мои знакомые. И теперь я понимаю, что верить в мужчину – значит обеспечивать себе путь к этому счастью. А остальное неважно. Остальное придет.
Я быстро моргаю и оказываюсь у себя на кухне. В какой-то момент я словно отключилась от происходящего и утонула в мыслях так глубоко, что сейчас даже не могу понять, о чем думала. Впрочем, сейчас, стоит мне присесть и хотя бы несколько секунд ничего не делать, как я начинаю думать о том, что будет со мной и Андреем в ближайшие несколько месяцев. Не понимаю, почему, но мне становится жутко тревожно от этих мыслей. Или сначала меня посещает какая-то тревога, а потом уже я начинаю разбираться, с чем она может быть связана, и прихожу только к мыслям о нашем будущем с ребенком. Это странно для женщины, как мне кажется, но я только сейчас, уже забеременев, впервые задумалась о самой возможности иметь детей, смотреть, как они растут, как становятся взрослыми, самостоятельными, как уходят жить своей жизнью и навещают тебя раз в месяц, а то и раз в полгода в выходной. До этого ничего подобного не было, и я всю жизнь жила вроде как в стойкой уверенности, что у меня-то всего этого точно не будет, а будут лишь работа, от которой дохнут кони, ну и я – бессмертный пони.
Поворот ключа в замке заставляет меня вскочить и помчаться в прихожую.
– Привет, – вымучивает с порога Андрей и небрежно целует меня в щеку. – Неужели этот день все?
– Устал? – обнимаю его нежно, но крепко. – Иди сразу в душ. Я сейчас все доготовлю, и будем отдыхать.
– Боже, благодарю тебя за эту женщину, – смеется Андрей.
Я показываю ему язык и ухожу на кухню, старательно виляя попкой – так, чтобы ему это было заметно. Впрочем, в последние дни нам что-то совсем не до секса. Он работает на износ, мотаясь по городу, хотя и зарабатывает меньше меня, сидящей в офисе и перебирающей бумажки. После того, как логистический бизнес, который он вел с партнером, рассыпался, в его жизни настали действительно тяжелые времена, но меня этим было не запугать. Если бы решающим фактором в выборе мужчины для меня были деньги, мне следовало бы облизывать страницы «Форбс» и ждать чуда, но это не в моем стиле. Я понимаю, что ему тяжело сейчас, и что он наверняка думает о разнице наших доходов и прочей чуши, которую навязывает нам общество, но это все не играет никакой роли, когда мы собираемся дома и просто ужинаем вдвоем. Я научилась видеть прекрасное в простых и привычных вещах, и это здорово. Это и есть то, что называют мудростью. К счастью, мне не пришлось ждать сорока или пятидесяти, чтобы достигнуть этого понимания истинной ценности вещей, и времени на то, чтобы насладиться простым семейным счастьем, у меня еще вагон и маленькая тележка.
Я лежу, положив голову на колени Андрея. Уставшая, но довольная. Андрей лениво переключает каналы и оставляет, в итоге, на новостях, хотя мне больше хотелось бы чего-то романтического, нежного, сопливо-розового. Но его слово сейчас – закон, потому что я хочу, чтобы он чувствовал себя здесь хозяином.
В новостях рассказывают о жутком инциденте – муж удушил подушкой гражданскую жену ради того, чтобы жить с любовницей. Сожительница, по его словам, грозила судом если он уйдет – она могла доказать, что они жили вместе три года, а это может являться основанием для раздела имущества. И ради того, чтобы все прошло по-тихому, он пошел на убийство. Где здесь логика, мне не очень понятно, да и думать об этом мне совершенно не хочется, но почему-то эта история меня немного задела – по крайней мере, ее суть кажется мне очень печальной и не только потому, что есть люди, способные на такое, но и потому, что все могло решиться совершенно иначе. Почему-то мне страшно от мыслей об этом и я решаю поделиться этим с Андреем.