– Ну, было бы забавно, если бы жена в групповухе предъявляла за то, что ты сейчас ей изменяешь, – смеюсь я. – Лежит такая под другим мужиком – «Ты на нее так смотришь – вы знакомы? Что это за баба?»
– Да-да, – поддерживает мой смех Володя. – А Дашу я просто как-то застал с двумя другими мужиками. Без меня. Это был перебор. То есть, я уже не был связан с ее кайфом, не получал ничего взамен того, что ее кто-то пялил. Пришлось свернуть лавочку.
– А развелся-то почему? Кстати, у тебя вот с Танькой тоже общее фото.
– Не, это уже было по привычке. То есть, предложения-то были, и я в полушутку ей намекал разнообразить личную жизнь, но она ни в какую. Потом я перестал предлагать.
– Странная какая-то, – усмехаюсь.
– Не говори. Ну, просто нормальная, не как я и мои бывшие. Поэтому и ревнивая, – вздыхает Володя. – Но главная проблема вылезла, когда я на очередную игру «СКА» поехал и попал в кисс-кам с любовницей.
– Красавчик, – поднимаю большой палец вверх. – Не оценила?
– Ну, как, – неторопливо, вальяжно поднимает со стола бутылку Володя. – Я год эту девицу пользовал. И она была в курсе того, что у меня жена и дети на мази и вообще – я человек занятой. Но не отлипала, и мне это нравилось. Нет свинга – пожалуйста, баба, которая не пилит, любит и глотает, кстати. Чтобы она не чувствовала себя резервным вариантом, гулял с ней иногда – то в клуб, то к знакомым на тусовки, то на хоккей. У меня еще тогда друг Леха появился, – прерывается на пиво.
– С сиськами и без инструмента, подозореваю.
– Ага, – смеется. – Такой себе приятель, с которым у нас постоянно была какая-то движуха. То машины чиним, то вертолеты, то мир спасем. Короче, что ни день – то мудохаемся во благо Родины.
– Но сучий кисс-кам испортил все.
– Дак да, – негодующе машет рукой Володя. – Сидим мы, значит, с Арин… эээ… Лехой на «СКА-Авангард», вылезает кисс-кам, и тут она возьми и поцелуй меня, а я – не будь дураком, – засоси ее в ответ так, что чуть туфли не слетели. Только потом понял, че к чему. А моя, как оказалось, смотрела это все по ящику – она хоккей не очень, но я как-то спалился, что вообще туда иду.
– С Лехой.
– С Лехой, конечно. Мы ж с ним лучшие кореша. Итог – развод, сейчас вот эту квартиру делим, она пока что у мамы живет. Тачку тоже сказала делить будем. Короче, все, что куплено за эти три года, распиливается пополам.
– Хата-то ипотечная, нет? – обводя взглядом приличного метража кухню этой «двушки» в Девяткино, замечаю я.
– Есть такое. За нее еще полтора ляма не выплачено, – вздыхает Володя. – Ну, ниче, тачка как раз лям стоит. Продам – уйдет на погашение. Если она согласится, конечно.
– Ну, че я могу тебе сказать, – пожимаю плечами. – Накосячил. Как думаешь, оно того стоило?
– Да хер знает, – уныло бормочет Володя. – Я получал, что хотел. Все получали, что хотели. Таньке проще было оставить все, как есть. Ребенка завести – и пусть бы с ним упражнялась, тогда и разводиться не пришлось бы.
– Думаешь, ее бы это остановило?
– А куда бы она делась с дитем в подоле? Сидела бы дома, занималась постоянно чем-то. А так – одной работы явно мало было, чтобы внимание отвлечь.
– А о том, что ей тебя не хватало, ты не думал?
– Да, херня это все, – отмахивается Володя. – Гнилая тема. Закрыли.
Тему мы, конечно, закрываем, потому как привычки лезь в чужую постель со своим осуждением я не имею. Но уже по дороге от Володи, пробираясь пешком к метро, я не могу не крутить в голове мысли о том, насколько алогично рассуждают люди в подобных ситуациях. Ставя во главе угла свежесть и новизну в самой простой форме – взять новую бабу и мутить с ней, – легко забывают обо всем том, что вообще привело их к тем отношениям, которые уже стабильны и которые следовало бы раскрашивать обоим их участникам. Забавно, но ситуация эта – скорее правило, чем исключение. Людям постоянно мало друг друга. Люди движутся друг к другу, движутся вокруг друг друга, вокруг общей цели, идеи, а потом все это иссякает, и каждый находит свои интересы, потому что оба боятся той статики, неподвижности, которая наступает в какой-то момент. И оказывается, что самое сложное – это сдвинуть с мертвой точки позиции друг друга – самых близких людей, – для того, чтобы по-настоящему друг друга понять. Жены не хотят становиться нежнее и ласковее, мужья не хотят быть ответственнее и романтичнее. Всем насрать на желания друг друга, и лучший вариант – это инерция, в которой люди живут друг с другом просто потому, что так привычнее и комфортнее. И тут, в пику этой статике, появляется движение нового знакомства, новых интересов, и плюнуть на то, что было еще вчера, оказывается легче, чем с этим разбираться. Изменяющая сторона всегда прикрывает совесть тем, что ее обидели, не уделили должное внимание или тем, что родившая недавно жена уже не та, что была, или тем, что страсть угасла – опять же, из-за того, что жена стала как-то не так сексуальна. И во всей этой жалкой, убогой игре альфа-самца или альфа-самки, которая играющему кажется сражением времен Второй Мировой под его личным предводительством, совершенно забывается тот момент, что там, дома – все та же статика. А природа не терпит неподвижности, и то, что остается статичным, либо быстро умирает, либо деградирует и медленно умирает – на вкус. Есть ли вообще возврат из этого? Черт его знает. Жена Володи вот, например, считает, что нет. И все, что он построил вместе с ней за эти годы – материальное и моральное, – теперь делится и рушится. По мне, так оно того точно не стоило, но каждый решает для себя сам. Мне, как застрявшему в статике с Алиной, судить кого-либо не положено.