– Ну, как ты? – сразу интересуюсь ее делами, ради которых она, вероятнее всего, меня и пригласила.
– Да, вот, – показывает на замазанный заметным слоем тональника синяк на лице. – Лучше некуда. Пошли, прогуляемся. Давно на это времени не было.
И на что же, интересно мне знать, тратит время эта бизнес-леди, уже который год торчащая товароведом в «Пятерочке» рядом с домом? Неужто на планы захвата мира?
– Это все по части травли?
– Вроде того, – Лена кивает и делает небольшую драматическую паузу. – Почти так. В общем, дела наши стали еще хуже.
– Да ты что?
– Ой, хорош уже ерничать, я не для того с тобой встретилась.
– А для чего? – решаюсь-таки расставить точки над «i» хотя бы в этом.
– Ты единственный нормальный человек, который в курсе всей истории. И да, я знаю, что Олежка тебе все рассказал еще тогда.
– Ну, времени-то прошло – я думал, что все уже само собой разрешилось, – играю наивного чукотского парня для забавы Лены.
– Ты телевизор не смотришь?
– Нет, а надо?
– Молодежь, – вздыхает Лена. – Все бы вам в интернете сидеть да наркоту всякую жрать. Короче, выложили на «ютуб» видео, как Алинка клеится к мальцам на какой-то пьянке очередной. Со всякими там подробностями. Причем, непонятно, кто выложил.
– Коля уже сел?
– Одной ногой.
– Так че тут переживать? Если подлог не вскрылся, открывайте «шампунь», да и дело с концом, нет?
– То-то и оно, что это видео разошлось по интернету еще быстрее, чем шоу Малахова. И теперь все обсуждают, какие мы разводилы – все трое.
– И травля возобновилась, так?
– Так.
– Ну, так и что планируете дальше? Отступать вам, я так догадываюсь, все равно некуда.
– Федя, – Лена останавливается и поворачивается ко мне, – обними меня, пожалуйста.
Я не задаю лишних вопросов и лишь для проформы пожимаю плечами и развожу руки, принимая падающую в мои объятья Лену. От нее, кстати, приятно пахнет чем-то цветочным, хотя я ожидал перегар и пот – или ее собственные или супруга. Как, все-таки, легко мы строим предубеждения относительно людей и насколько тяжело смириться со своей неправотой в них.
Шутка, к Лене это не относится. Просто сейчас у нее момент слабости. И ей не к кому обратиться. Уж точно не к отметившемуся у нее на лице Олегу. Чтобы понять, чьи «пальчики» можно было бы снять с этого синяка, не нужно быть экспертом-криминалистом.
– Я ввязалась в дерьмо, Феденька, – всхлипывает Лена. – В жуткое дерьмо. Просто думала, что все обойдется, что поорут и успокоятся, а теперь орать будут долго, и успокоятся ли – непонятно.
– Ты, наверное, хотела, как лучше, – не нахожу ничего лучше, чем произнести дебильную шаблонную фразу; может, потому, что Лене большего и не надо, как и большинству женщин.
– В понедельник – едем в Москву, на второе шоу.
– Ты уверена?
– Мне уже отступать некуда. Они уже слушают интервью с Колей, пишут Алине постоянно.
– Они?
– Вся молодежь, которая ютуб этот сраный смотрит. Да и триста шестую статью никто не отменял, а моя дочь уголовницей не будет.
– Но стать шлюхой ты ей не помешала, – рискую выдать то, что может нас поссорить – просто чтобы проверить, насколько глубоко погрузилась в отчаяние Лена.
– Да. Признаю. Я дура, я допустила. Но пусть она хоть в чем-то будет лучше меня. Пусть она это запомнит.
– Мне кажется…
Я хочу сказать еще немного слов, которые сделают больно Лене, но не решаюсь. Ей хочется верить в то, что у нее и ее дочери есть еще шансы на то, чтобы начать жить честно, не боясь нести ответственность за свои слова.
А кажется мне, что она просто привыкнет к безнаказанности. Что люди, которые не понимают своей неправоты – очевидной, доказанной им, расписанной, – с первого раза, а со второго не прекращающие творить зло, продолжающие лицемерить, изображать слезы отчаяния, играть с чувствами людей, которые с ними искренни, достойны худшей участи. Самой худшей кары. Рецидивисты неизлечимы. Можно оступиться раз. Можно не усвоить урок единожды и получить ответный удар. Но дальше – уже не случайность и не глупость, а метод общения, практика обращения с доверием окружающих, лживая сущность. Сколько ни украшай ее косметикой и подарками ухажеров, человечности и разума это не добавляет.
А чего, кстати, достоин я? Я, наверное, хотел бы вернуть Алену, но она уже не отвечает на мои звонки. Она все поняла с первого раза. А я – такая же скотина, как и Алиночка Шумихина. Я сделал человеку больно раз – и должен был это понять. Сделал два – и даже не обратил внимания. Так чем я лучше Алиночки? Кто я вообще, чтобы осуждать ее или Лену?