Я перелистываю страницу на летнюю панораму над Елисейскими полями и всматриваюсь в перспективу. Нужно верить во что-то. Во что-то, что лучше, чем сегодня. Только во что именно – я не знаю. У меня ничего нет. И меня уже беспокоит только то, что есть у моих близких, ведь это им…
Миша
…хотя и стараюсь осторожно относиться к новым номерам при звонках на личный телефон. Возможно, этот разговор был мне нужен.
– Здорово, Мишаня. Как сам?
– Бывало лучше. Кто это?
Я уже готов положить трубку и пополнить черный список на телефоне, но голос действительно кажется мне знакомым.
– Никита Ерохин. Не помнишь?
– А, ты, – не нахожу ничего лучше для реакции на это представление – изображать радость было бы слишком нелепо. – Узнаю.
Никита – еще тот персонаж. Мой коллега, в каком-то смысле. Но с особенностями. У Никиты была семья – мама, папа и сестра. У них всегда были довольно холодные отношения, и их разобщенность многих даже удивляла. Но еще больше многих удивило бы то, что Никита несколько лет торговал почти всем списком запрещенных препаратов и имел неплохие знакомства с серьезными поставщиками. На миру он числился хорошим мальчиком и даже работал номинально в каких-то офисах. А потом произошло странное событие. Его сестра – совершенно здоровая молодая девица, – внезапно скончалась от сердечного приступа. Вроде как, также внезапно родители Ерохиных узнали всю шокирующую правду о том, чем занимается сын и о том, как он подсадил сестру на героин льготными тарифами. Ну и совершенно неожиданным было то, что его собственная мать написала на него заявление в полицию, в котором изложила не то, как покрывала сомнительную деятельность сынка годами, а то, как он загубил ее дочь передозом и последующим инфарктом. И вот, три года спустя, Никита звонит мне. Именно этого как раз мне и не хватало.
– Красавчик. А я вот на воле опять. Несколько месяцев. Надеюсь, навсегда, – тупо смеется в трубку так, что мне приходится отодвигать ее от уха сантиметров на десять.
– УДО? – изображаю интерес.
– Ага. На пятерку не хватило, сказали жру много. Но это все херня, Мишаня. Бывало хуже.
– Ну, да. Чем заниматься будешь?
– Да вот об этом я тебе и звоню, – слышу щелчок пальцами – позером он меньшим не стал. – Может, встретимся как-нибудь? Есть нетелефонная тема.
– Да, я сейчас без выходных пашу. Проблемы. Разгребаю помалу. А что за тема?
– Ну, увидимся хотя бы как-нибудь? – интонации Никиты наводят на мысль о том, что он под чем-то тяжелым. – Слушай, я же помню, что ты у нас на всем районе был самым нормальным вменяемым человеком.
Чего не скажешь о тебе, добавил бы я, но на такой комплимент не стоит хамить, и я молчу.
– И я тут замутил одну тему на зоне, очень прибыльную. Сейчас хочу развивать. Есть один партнер, но он скорее по технике, по компам, а я типа как по людям. Ну, и еще парень, но он бестолковый.
– Дистанционная работа? – усмехаюсь.
– Ну, я по телефону мутил встречи нужные. А теперь вот займусь обустройством нормальных условий. Слышал про вебкамы?
– Еще бы.
– Вот эта самая тема. Типа не совсем легально, ну, все такое. Но валюта прет.
По-моему, для нетелефонного разговора уже слишком много подробностей. И мне не хотелось бы, чтобы этот разговор как-нибудь стал причиной для привлечения меня в качестве, как минимум, свидетеля.
– Остынь. Говорю, дела сейчас.
– Да, я сам в шоке. Тут одна девица вон отожгла – свинтила с темы после встречи, а сама полтора года работала, бабки рубила. Короч, проблемы создает.
–Думаешь, мне нужно знать?
– Я к тому, что тема с реальными оборотами и с девками и все такое. И никаких налогов.
– Никит, это не телефонный разговор.
– Вот, я и говорю – давай…
– Это вообще не разговор.
Моего воспитания оказывается достаточно, чтобы притормозить разыгравшееся ораторство Никиты.
– Ладно. Короче, ты понял. Номер мой есть. Я тебя загрузил малость, но так надо. Ты все обдумаешь, и тогда звони. Обсудим доли.
– Ясно.
Обожаю эту манеру ведения переговоров. Совать без смазки в расчете на то, что все само собой раздвинется. Я обходил стороной Никиту из-за этого и из-за того, что считал торговлю стаффом неприемлемой. И если во втором случае что-то поменялось, то с первым все в силе. Самое интересное то, что он черта с два сожалел о том, что случилось с его сестрой. На суде, как рассказывали свидетели, он вроде как раскаивался в том, что торговал, но смерть сестры связывал только с ее собственной неосторожностью. И ведь я, в каком-то смысле, даже согласен с ним сейчас. Не умеешь торчать и оставаться человеком, а сразу прешься в страну тяжелого кайфа – свободен, катись в пропасть. И я не считаю это проблемой.