Зато я вижу, как мой папка хочет, чтобы я отдал ему то, что мне досталось от матери, причем на условиях сомнительных гарантий возврата. Гарантий, которые его юристы обойдут, даже с учетом мастерства Алекса. Алекс держит ситуацию на карандаше и не дает ей выйти из-под контроля, но он не всесилен. А я тем паче. И эта дерьмовая ситуация заставляет меня чувствовать себя слабым, неспособным на реальные поступки. Я не могу быстро ответить «да» или «нет» и дать людям делать их работу. Мне приходится думать об этом, перекрещивать мысли о совершенно чуждом мне деле, поисках занятия, которое меня действительно заинтересует и планах уехать подальше из этой помойной ямы навсегда. Разумеется, из всего списка действительно разрешимы только самые простые и неприятные в процессе разрешения вопросы. Я где-то услышал, что если выйти замуж за исландку, тебе дадут гражданство цивилизованной страны и пачку денег на развитие. Но сколько ни обещаю себе поискать на сайтах знакомств исландку не страшнее бабуина, все руки не доходят. Человек стихийно слаб в самой сильной стороне своей натуры. Разум делает нас слабыми, но без него мы вовсе никто. Ловушка эволюции, не иначе.
Кажется, мир вокруг начинает искать берлогу на грядущие праздники уже сейчас. Люди, с которыми я успел переговорить за этот день, старались избегать важных вопросов и отвечать на все максимально неопределенно, а потому деловой день может по праву считаться потерянным. Даже не знаю, что меня разочаровало больше – глупость Ани или непролазная размытость суждений директоров двух фирм, которые я посетил наскоком.
На сегодняшний вечер у меня ультраважная, как полагается, встреча с моим папкой, а затем я встречаюсь на Лиговке с Лерой. Мы договорились заглянуть в относительно новое заведение, заявленное, как продолжение традиций «Тоннеля». Парни взяли помещение закрытого ныне завода и вроде как обещали превратить его в новую святыню техно и хауса, чтобы заставить нервно курить Конюшенную, Думскую и Литейный, и я должен проверить эти их заявления. С Лерой, конечно, все закончится, как всегда – избежать постельных сцен вряд ли выйдет. Но я надеюсь, что настроение у меня улучшится благодаря жесткому звуку, который должен наполнить меня и который, конечно, не откроет ничего нового после берлинского техно, голландских фестивалей и английских клубных хаус-пати, но хоть на час-другой выдернет из беспросветной пучины беспонтового минимал техно моего локального существования.
В пабе на Петроградке, куда я захожу выпить кофе вместо того, чтобы идти домой, крутят новости. Точнее – крутят все, что крутится на привинченном к стене широкоформатном телевизоре. Как ни странно, есть мне совершенно не хочется, хотя я не прикасался к еде со вчерашнего утра. Очень кстати, в новостях рассказывают про телку, которая ушла бухать на несколько дней и оставила трехлетнего ребенка умирать с голода. Я не улавливаю, умер ли ребенок, потому что меня отвлекает официант.
Нечто странное – нечто, что я не могу облечь в слова и четкие понятия, – беспокойно бродит в моей голове уже третий день. То ли это проблема странной, застойной погоды, то ли паранойя из-за кокса, который мне отгрузил в последний раз Михей. Но во второе я не очень-то верю, потому что Михей крайне щепетилен в подборе стаффа для своих, для старых знакомых и их родни, и «пятнашка» за грамм в Питере – это как раз индикатор оригинального продукта, которой только и есть смысл брать, если нюхаешь раз в неделю, а то и реже. На похоронах моей мамаши Михей выглядел сильно расстроенным, трагичным, несмотря на развеселую придурковатую форму его лица с крючковатым носом. Он выражал нечто, похожее на соболезнования. Во всяком случае, он не называл это искренними соболезнованиями. Когда люди говорят именно так, они лишь выражают тупое безразличие, а Михей нес какую-то прерывистую чушь и явно не мог смириться с тем, что произошло. Хотя, он мог быть просто под кислотой. С него станется.
Лидия так и не узнала, что мы вообще были знакомы, и что это знакомство стало одной из причин того, что я не верил в ее возвращение к здоровому мировосприятию. Михей видел, что когда-то она сломается, и ждал. Он надеялся, что все пройдет хотя бы под его контролем, и Лидия вновь станет молодой и глупой и начнет карьеру этакой Эм-Си Вспышкиной Кокаинового Королевства. А вместо этого – она окончательно потеряла сердечный ритм где-то под Новый год со своим чересчур молодым кавалером, который сам теперь бог знает, где. Круто ли ей было перед тем, как ее двигатель встал без шансов на повторный запуск, я не знаю. Хотелось бы верить, что круто. В состоянии определенного кайфа, наверное, легче откидывать копыта. Только мне это проверять совсем не хочется, да и никому бы не стал советовать. В любом случае, Михей стал центром нашей с матерью нарковселенной. И я не вижу в этом ничего предосудительного. По крайней мере, хоть это нас с ней связывало.