На самом деле, мне жутко страшно слышать гудки, и когда звучит «Алло», я едва не подпрыгиваю вместе со стулом.
– Привет. Ты не занят? – стараюсь унять дрожь в голосе и звучать так, как понравилось бы ему.
– Так, – вздыхает Антон.
Наверняка занят, но все равно ответил. Есть что-то, что помогает ему сделать такой выбор.
– Как дела?
– Нормально.
Как у меня – не спрашивает. Еще бы. После стольких дней ни ответа, ни привета. Я поступила по-дурному, и не знаю, как теперь выкрутиться.
– У меня тут небольшая проблема. Я просто хотела бы узнать, ты не можешь узнать…
– Давай по порядку. В чем именно дело? Я тороплюсь, – его тон становится раздраженным.
Чтобы не упустить шанса, я прекращаю жевать сопли и рассказываю все, как на духу – ровно с того вечера, когда мой дурной Леша выпил где-то и поехал домой. Я останавливаюсь на моменте, где начинаю пересказывать увиденное сегодня интервью и краешком ума понимаю, что не дала Антону вставить и слова.
– Это все. Вот. И, может, ты знаешь…
– Что именно нужно от меня?
– Ну, может, ты…
Антон
… не говоря уже о том, что я только недавно вернулся с очередной растянувшейся на ночь, утро и день тусовки в частном заведении. Единственное, что я помню четко – это то, что затащила меня в клуб та самая блондинка, что крутилась вокруг меня на дрифте у Электросилы. С тех пор я встречал ее только эпизодически, но всегда она находила меня там, где я ее не ожидал. Я до сих пор не знаю ее имени, но она явно знает мое и постоянно вертихвостит передо мной и вроде как на что-то намекает, но я-то для себя уже четко решил, что руки моей в ее трусах не будет. Она скучная, как и большинство телок, пытающихся казаться веселыми и заводными. Такие wanna-be-cool-girls перегорают при первой же встрече с совместной жизнью, и все их надежды на светлое будущее под крылом молодого мажора, сменившего больного неудачника бывшего, сгорают там же, а мне лишние драмы ни к чему. Благо, хватает все еще претендующей на скорое замужество Алены, с которой мы разъехались вчера после поездки на каком-то дебильном пати-басе, где она накачалась шампанским и потеряла дееспособность, хотя изначально подавала неплохие надежды.
И вот, после почти суток безостановочных танцев и принятия разных увеселительных веществ, я получаю весточку из темных глубин недавнего прошлого. Аня. Давно не слышались, ага.
Первые несколько фраз от нее насильственно тянут мой палец в район сброса вызова, но как только она начинает тараторить, доводя до моего сведения историю попадания ее муженька в СИЗО, мне приходится проснуться. Прикидывая, во что все это может вылиться в плане перевода Ани в мои бессрочные рабыни, я судорожно вспоминаю, кто у меня есть в прокуратуре и судах, но пока не могу найти никого подходящего, только случайные контакты, которым не стоит доверять. Но кто-то ведь точно был, надо лишь включить мозги. Нюхнуть, на худой конец, если еще осталось. Мою кровь будоражит мысль о том, что в моем монотонном существовании снова появляется острый момент, и снова за ним стоит обычная нищенка из Рыбацкого, а не сучка в микро-юбке. C’est la vie.
– Ладно, давай так – я посмотрю, прикину, с кем можно поговорить. Имей в виду – бесплатно это не сработает.
– Я понимаю. У меня есть немного денег. Я не знаю, много это или мало. Не знаю. Но я достану… – снова включает тараторную машину Аня.
– Не суетись, – достаю листок бумаги. – Как зовут адвоката, ведущего дело, и кто следователь?
Она диктует мне фамилии, которые пока ни о чем не говорят, и я нацарапываю их на бумаге, чтобы не потерять в глубинах звенящего мозга.
– Ой, меня Коленька зовет. Давай, я…
– Мне тоже пора. Не звони, я сам наберу.
Сбрасываю разговор, чтобы не дождаться очередной порции детского визга в моих и без того слабо слышащих ушах. Колонки клубов, пати-басов, чьи-то вопли и аудиосистема «ламборгини», в которой меня везли домой, сделали свое дело. Звон разливается по квартире – вместе со мной, перемещающимся от унитаза к душевой, и шум воды разрывает пелену на миг, но это не…