Лера включает телевизор без звука и достает мобильник. Куда там торопиться в душ, действительно. Я кладу под голову подушку и бессмысленно пялюсь на видео какого-то клипа с полуголыми девицами, негром в шубе и искусственной собакой. Интересно, как долго нужно смотреть такие видео, чтобы снизить свой ай-кью до нуля?
– Прикинь, – толкает меня в бок Лера, листающий новости на своем айфоне, который не отпускает ни днем, ни ночью, – в одном из наших ЗАГСов две девицы расписались на основании того, что одна из них по документам – мужик.
Да уж, кто о чем, а вшивый – о бане. Но нет, намек не пройдет.
– Милонова на свадьбу пригласили? – отпускаю сухую шутку и больше никак это не комментирую.
Лера смеется слишком громко для такой шутки, но это нормальная практика. Я же даже сейчас, уже начав расслабляться, не могу не думать о ситуации с Аней и ее супругом-неудачником. Сафронов через свою дочь оказался флешь-роялем для этого кретина. Строитель, учредитель нескольких дочерних и сопряженных фирм, оффшорщик, хороший знакомый Ротенбергов и один из главных распильщиков «Зенит-Арены». Абсолютно неслучайный человек, с которым не стоит встречаться на узенькой дорожке. Даже если бы работяга случайно поцарапал своей «газелью» невменяемую Настеньку, он не только сел бы, но и остался на всю жизнь в кабале на стройках какой-нибудь из фирм Сафронова работать за батон. А тут-то ситуация похлеще, и ставки повыше. Уверен, лет двадцать назад Лешу и его семью не стали бы мучать судебным процессом и изолятором, а просто порешили бы одним днем. В каком-то смысле, для семьи так было бы легче.
– Тяжелая неделя будет, – вздыхает Лера.
Поглаживает себя по левой щеке и губам, словно намеренно обращая мое внимание на свое странное родимое пятно размером с рублевую монету и тонкую крошечную бородку. О, да, уж этот-то клоун знает, что такое тяжелая неделя. Но в этом его суть – жаловаться на то, за что обычные нищеброды благодарили бы господа бога сутки напролет. Да и мне нравится то чувство легкого раздражения, которое у меня вызывает его нытье. И, несмотря на безвкусный дизайн лериной квартиры-студии, я регулярно убегаю сюда из своей полупустой съемной халупы в сто пятьдесят метров с вечно осенним видом Крестьянского переулка. Лера поглаживает меня по груди, и я отвечаю взаимностью, рискуя навлечь на себя новую волну его интереса. Занятно, но Лера никогда не прикасался к женским прелестям. Вообще никогда. То есть, весь юношеский возраст он решал этот вопрос вручную, благодаря дистанцировавшей его от девчонок матери, и только ближе к восемнадцатилетию, наконец, осмелился найти себе партнера. Он не пробовал ничего, кроме близости с мужчиной, и даже не знает, вызвало бы у него какие-то приятные ощущения женское тело. Просто отторгает саму мысль о том, что им можно пользоваться и наслаждаться. В глубине души я сочувствую ему и отчасти презираю, но отказаться от соблазна попользоваться его слабостью не могу. Некое странное, почти животное влечение во мне всегда расслаивается на обе стороны и растекается по всем частям тела обоих полов. Впрочем, я всегда презираю тех, с кем занимаюсь сексом. За одним лишь исключением. Единственным исключением.
– Знаешь, иногда мне даже жаль, что ты не совсем на одной волне со мной, – со вздохом.
– В смысле?
– Самый мой яркий опыт был в позе «шестьдесят девять». Одновременно с партнером. Нет ничего ярче этого ощущения. Ты точно не хочешь попробовать? Ну, как-нибудь.
Пожимаю плечами и молча встаю с постели. Если я скажу, как есть, обиженного нытья будет на неделю. Это мы уже проходили как-то раз. Иногда мне кажется, что Лере проще было бы сменить пол, чем каждый раз так мучиться с уговорами. Но это дорого, а он не такой богатый и успешный, каким хотелось бы быть любому нестандартному пареньку на его месте. Зато он сублимирует недостатки нежности своей псевдотворческой работой в среде продюсеров ПиЭмАй. Некоторые люди никогда так и не поймут за свою жизнь, где проходит тонкая грань между интеллектуальной или творческой деятельностью и страданием херней во имя подкормки своего эго. И Лера из таких.
– Я голоден. Хочешь пиццу или фалафель? – слышится голос Леры.
– Нет.
Я немного проголодался, но не хочу задерживаться здесь. Хочу поесть в одиночестве. Каждый раз, как только Лера подкрепится и дернет светлого пива, он начинает задвигать свои истории про звезд шоу-бизнеса, с которыми ему повезло поработать. Даже разверзшаяся земля и приход Христа не остановят процесс, начни Лера вспоминать про его мимолетную встречу на очередных съемках с Пугачевой, которая пришла на площадку, раздолбала всем головы и ушла, оставив весьма напряженную обстановку. Так что я оставляю Леру тяжело вздыхающим и голодным, а сам медленно потягиваюсь и обращаю внимание на свое отражение в зеркале, занимающем почти полстены. Состояние мое задницы говорит о том, что пора снова приняться за походы в спортзал и возобновить курс приседаний. Тем не менее, в сравнении со всеми задницами, что были у меня в руках и в непосредственной близости – мужскими и женскими, – моя смотрится отлично даже сейчас.