– Сейчас я трахну тебя снова, – сообщаю я девочке, словно рассказывая о прогнозе погоды на завтра. – У панорамного окна, которое с видом на переулок. Я хочу, чтобы ты смотрела в него, а улица смотрела на тебя. А потом ты ляжешь со мной и будешь лежать, пока я сплю.
Она кивает и улыбается.
Сплю я недолго и неспокойно. Не проходит и часа, как я открываю глаза и не могу закрыть их снова и просто пялюсь в потрясающе далекое панорамное окно, за которым – лишь обволакивающая взгляд зимняя петроградская пустота.
Не вставая, достаю из-под кровати пачку банкнот. Отсчитываю несколько.
– Чего ты хочешь, милый? – поглаживает меня по спине мнительная малолетняя шлюха. – Я могу…
– Просто уйди.
И почему она считает, что должна говорить со мной так, едва ли не наравне? Какого черта, по моим наблюдениям, обычные девки, обслуживающие сколько-нибудь состоятельных клиентов, так уверенно мнят себя особенными и не такими, как придорожные минетчицы? Будучи таким же подножным кормом, но получая больше, они пересчитывают свои достоинства из евро в некие условные баллы, как профессиональные снукеристы, но не понимают, что эти суммы – лишь щипки от баллов, которые имеют те, кто их пользуют. В глазах угнетенных бытовым дерьмом домохозяек вроде Ани эти девочки в мехах, дорогих шмотках и с айфонами – королевы бала, но для любого нормального состоятельного человека они просто обслуга. Никто ведь не восхищается тем, как выглажена униформа стюардессы или как блестит только что помытая «шкода» бюджетного таксиста. Ни то, ни другое не принадлежит обслуге, как и весь внешний глянец шлюх и иже с ними. Но разве это мешает Аням-Домохозяйкам всего мира завидовать Лизам-Девочкам-По-Вызову?
Лизам из Братска. Мне следует подмыться.
После короткой переписки я понимаю, что через час у меня будет встреча с Алексом. Нужно обсудить еще раз все нюансы, прежде чем я приму судьбоносное решение. Или не приму, потому что скоро праздники, и все в таком духе. Мой Мефистофель обещал принести мне какие-то расчеты, и сейчас мне, несмотря на всю отягощенность сознания, придется уложить в голове кучу всякого хлама, и звук захлопнувшейся входной двери…
Кирилл
…она почти плачет, и мне просто нечем ее успокоить. Что за день сегодня?
Отличный день, потому что я отсудил все, что мог, для одной потаскухи, которая теперь владеет половиной магазина своего мужа-простофили и двумя детьми, за которых еще будет получать надбавку для жизни с новыми хахалями. Я помогаю тем, у кого есть шансы. А шансы этой сладкой парочки, подкинутой Адамом, близки к нулю, и мне приходится заставлять Анну встать перед лицом фактов.
– Проблема с уликами, вот и все.
– Может, что-то можно найти? Что-то скрывают? – не унимается Анна.
– Да никто ничего не скрывает, мне кажется, – пожимаю плечами. – Просто кто-то очень постарался оформить все грамотно. Это нечастое явление, но нам круто повезло. Ни откликов по соцсетям, ни записей – ничего за нас, и дело уже развернуто следователем на основании существующих улик.
– То есть, мы проиграем?
– Сейчас будут праздники, и все зависнет.
– У нас праздников не будет, – всхлипывает Анна.
– Но и у нас будет время подготовиться. Я буду заниматься делом, не переживай.
Я беру ее ладонь в свою, и она жутко холодная. Мерзко холодная.
– Как у тебя дома? Справляешься?
– Да, конечно. А какой у меня еще выход?
Дальнейший разговор сводится к моим попыткам отвлечь ее от ситуации, но у меня мало времени, и мы расходимся. Я пытаюсь понять, зачем вообще взялся за дело, в котором есть такая сторона, как Сафронов. Пообещав себе больше не ввязываться в подобное дерьмо, я должен еще поблагодарить Адама за редкий шанс потерять время впустую.
Спустя шесть месяцев после развода, я решаюсь написать Инне, и она молчит, и от этого мое настроение падает еще ниже. Праздники явно не удадутся, и виновен во всем опять только я, но если бы хоть кто-то…
Игорь
…и после того, как Лидия заявила, что не видит вариантов для меня, и я оказался должен половину своего имущества кредиторам, и еще четверть – по международным долгам, жизнь круто поменялась. Но до тех пор, пока Антон ищет свое предназначение в жизни вместо того, чтобы начать со мной сотрудничать, все останется на тех же местах. Никто не покажет, насколько ему хреново, если у него сохранились хотя бы крупицы чести и достоинства.