Я не могу даже быть свидетелем – и не только потому, что не хочу светиться, а потому что мне нечего сказать. Свидетель, который дает показания о том, что он видел доказательства, которых теперь нет и в помине. Смешно. А еще смешнее то, что я только сегодня вспомнил, как связаны Лера и Сафронов. Сафронов спонсировал его прогоревший личный проект, как и бизнес моего папочки. ПиЭмАй выкупило наработки и рассчиталось с долгом Леры – долбанного неудачника. И они с Сафроновым разошлись, как в море корабли. Но Лера явно оказался к месту и ко времени. Как минимум, он удалил последнее доказательство – и, возможно, не бесплатно. Как максимум – стал мальчиком на побегушках, договорившимся для Сафронова с Константиновым. А я во всей этой свистопляске – ничтожество, возомнившее себя господом богом.
Впервые я решил сделать что-то настоящее, а не просто поиграть людьми ради забавы – и все провалил. Хотелось бы плюнуть в рожу Сафронову, но он, конечно, и рядом со зданием суда не проходил. Зачем присутствовать на купленном суде у купленного следователя, если для этого есть купленный адвокат? Да и будь Сафронов здесь, что бы я сделал? Ни черта. Not my own business.
Когда все закончится, я кину в почтовый ящик Анны ту пачку купюр, что была припасена для Константинова. Мало ли, что ей придет на ум после нашего небольшого развлечения.
Да, конечно. Я беспокоюсь только о своей заднице. Я такой же, как вы, ребята, э-хе-хей! Так почему же вы, суки, сделали меня посмешищем перед самим собой и Анной?
И вы молчите. И я вас понимаю. Я возвращаюсь в суд на том же такси, даже успев до завершения перерыва. Водила оказался хорош и получил солидные чаевые.
А я оказался лузером. Спустя пять минут начинается заседание. Анна сидит, не подавая и писка. Леша стоит, глядя прямиком в рот судье. Немая сцена длится несколько секунд, после чего обвинение и защита сходятся в том, что у них больше нет улик и свидетелей. И судьба Леши оказывается решенной, но из-за вынужденной задержки, заседание переносится ориентировочно на следующую неделю – чтобы суд успел зачитать приговор.
После того, как суд огласил решение, я ушел. Не столько из-за того, что не мог больше терпеть это никому больше неведомое унижение, сколько из-за запланированной встречи с Алексом. Нам нужно принять пару важных решений. А потом начать мой настоящий побег. Анна не смотрела в мою сторону ни разу, и меня это даже радовало. Она сообразила за эти несколько дней, что от нее требуется, дабы окончательно не испортить все. Я не думаю, что она окажется такой уж несчастной жертвой – во всяком случае, на пропитание себе заработает. Может, использует нашу с ней практику и станет индивидуалкой. Как вариант.
Из двенадцати колонок аудиосистемы тонкой струйкой звука льется Castle In The Snow, и я не выдерживаю третьего припева и прошу выключить, и таксист безропотно выключает, но становится только хуже. Нытье Кристины застряло у меня в голове, как недавно лицо Анны.
«I can see the sky… It's about to cry…»
И я хотел бы уже сейчас увидеть кривую башню Швехата и сесть в такси до «Вильгельмсхофа», но вижу только отвратительные набережные, безликую имперскую архитектуру, топорные памятники и едкую меланхоличную желчь этого города за стеклом черного «мерседеса», везущего меня…
…и Алекс улыбается и чтобы не проронить чего лишнего, отпивает кофе.
В окне ресторана все тот же дерьмовый март, который оказался едва ли теплее декабря с январем вместе взятых, а я все также не могу никуда отсюда деться. Сегодня настало время принять решение. И Алекс должен рассказать мне, какое решение я принял. Потому что я вынужден ему верить.
– Кажется, я вляпался в дерьмо, – немного нервно замечаю я.
– Так уж и вляпался?
– Ну, конечно, не по уши, – качаю головой, прикидывая цифры. – Но процентов на сорок точно.
– Casus dementis, что поделать, – Алекс выкладывает на стол свой планшет – немного позже начала разговора, из банального этикета.
– Я хотел помочь, честно говоря. Сделать что-то простое, но полезное для простых же людей. А в итоге – просто обгадился в суде и сбежал.
– Ну, знаешь, – Алекс разводит своими длинными пальцами в воздухе, – просто сбежать с суда – это лучше, чем, например, быть скрученным и посаженным в автозак на каком-нибудь дебильном митинге. Здесь все так работает. Это такая страна, Тоха. Все это построено задолго до нас блатными ублюдками, засевшими у реальной власти. Но поддерживаем весь этот блатняк мы сами – тупая толпа. В рамках нашей с тобой жизни уже ничего не изменится, это стихия.