По сей день изобретаются различные технологии, призванные читать мысли: с их помощью ученые хотят преодолеть очевидную неспособность языка описывать эмоции, желания и ценности. Будь то технологии, связанные с деньгами и ценами, будь то анализ деятельности человеческого тела (например, измерение пульса, контроль за потовыделением и усталостью), наука внутренних ощущений всегда ищет крупицы правды, которые в конце концов смогут «обойти» речь. Одним из наиболее поразительных открытий за последнее время стало изобретение в 2014 году способа телепатической коммуникации через ЭЭГ-сканеры. Конечная цель подобных разработок – форма немой демократии, наполненной безмолвными физическими телами. Бентам и представить себе не мог, какого размаха достигнет измерение удовольствия и боли, а Фехнер мог проводить эксперименты только со своим собственным телом. Однако из логических выводов этих двух эрудитов вырисовывается представление об обществе, в котором эксперты и власть, без нашего участия, в силах определить, что для нас хорошо.
И тем не менее вам не кажется, что мы упустили из виду нечто важное? В монистических взглядах Бентама и Фехнера различные переживания отличаются друг от друга по количественным показателям, располагаясь на шкале между крайней степенью удовольствия и крайним страданием. Однако оба философа совершенно не учитывают тот факт, что у человеческих существ могут быть собственные причины чувствовать себя счастливыми или несчастными, и зачастую такие причины не менее важны, чем сами по себе эмоции. Мы вынуждены признать, что у людей есть право говорить о своих собственных мыслях и телах. Это означает принятие разницы между, скажем, отчаянием и грустью, и признание способности человека использовать данные понятия независимо и с пониманием того, что за ними стоит. Например, если некий человек назовет себя сердитым, то действие, направленное на то, чтобы заставить его чувствовать себя лучше, может полностью упускать из виду причину, по которой он так охарактеризовал свое состояние. А иногда подобное действие даже способно оскорбить. Допустим, кого-то делает несчастным тот факт, что уровень неравенства доходов в Великобритании и США с 1920-х годов достиг небывалой высоты. Специалисты по экономике счастья в таком случае могут посоветовать человеку просто не интересоваться заработком других людей, но это вряд ли ему поможет[36]. В монистическом мире удовольствие и страдание существуют внутри нашей головы, и их симптомы очевидны эксперту.
Все это имеет серьезные последствия для природы политической и нравственной власти. Институты рационального, просвещенного общества, которое представлял себе Бентам, должны были быть полностью подстроены под причуды человеческой психологии. Но управление современным, либеральным обществом кажется конфронтацией двух видов материального. С одной стороны, существует механика разума, подвластная стремлению к удовольствию и желанию избежать боли, которое больше не является спорным, так же как потребность в еде или сне. Но с другой стороны, существуют различные материальные силы, оказывающие влияние на нашу психику. Денежные мотивы, общественная репутация, физическое и уголовное наказание, эстетические искушения, правила, законы и другие вещи, которые могут ничего не значить сами по себе, но приобретают колоссальное значение в сфере самоощущения человека.
В нашем обществе политическая власть использует в качестве опоры тех, кто способен анализировать поведение людей и управлять им. Не существует причины, по которой подобное управление должно было бы исходить напрямую от государства, и это в недавнем времени открыли многие неолиберальные режимы. Еще за два века до тэтчеризма и возникновения системы социального обеспечения Бентам предлагал государству создать Национальную благотворительную компанию (акционерное общество по модели Британской Ост-Индской компании), которая бы боролась с бедностью, нанимая сотни тысяч людей в частные «промышленные дома»[37]. Его предложение по «Паноптикуму» также включало рекомендацию привлекать частные фирмы для строительства и управления тюрьмами, но только с лицензией от государства. Таким образом, можно считать Иеремию Бентама прародителем аутсорсинга в государственном секторе.
37
Gertrude Himmelfarb, ‘Bentham's Utopia: The National Charity Company',