Аккурат в восемнадцать часов я уселся в кресло и сосредоточился. И тут я услыхал внутри себя голос:
— Товарищ, мы связались с вами посредством телепатии. Вы нас слышите?
Я ответил, что слышу, и снова выразил им свою благодарность, на этот раз с помощью телепатии.
Сеанс закончился.
Тогда я открыл окно и позвал Петрова с пятого этажа:
— Алло… Петров, ты меня слышишь? Немного погодя Петров тоже открыл окно в знак того, что он меня слышит.
— Петров! — продолжал кричать я. — Все так про-сто-о-о! Оказывается, мы сами себе усложняем жизнь! Надо только научиться летать и связываться друг с другом посредством телепатии…
Петров вытянул шею, покачал головой, что, по-моему, означало знак согласия…
Румен Белчев. Пока не побежали крысы
Перевод Валерии Миневой
Незадолго до того, как крысы начали бежать с корабля, в дверь каюты постучали.
— Скорее! — прошептал дон Родриго де Саламедра. — У нас мало времени!
Я не стал спрашивать, почему надо торопиться: спасательный пояс из южноиндийской пробки на моем полуночном госте говорил больше, чем многотомный словарь в судовой библиотеке.
— Почему? — все же не стерпел я.
— Не знаю, — ответил дон Родриго. — Не знаю, но чувствую, что идем ко дну! Карамба!
Я прислушался. Слышался лишь тихий плеск дорогих голландских парусов да воды за бортом. Все спали, даже кот Джузеппе, который в это время обычно карабкался по реям, преследуя жирную крысу, осмелившуюся выбраться из трюма на лунный свет. Крыса… Крысы!
— Дон Родриго, а не изменяет ли вам шестое чувство? — спросил я. — Ведь крысы еще не бегут с корабля!
— Юнга, — сказал дон Родриго и с такой жалостью посмотрел на меня, что с непривычки можно было бы просто испугаться. — Сын мой, зачем ждать крыс? Ведь человек — существо разумное. И если это так, то о некоторых вещах он должен догадываться раньше крыс. По крайней мере я так думаю. Я пережил восемь кораблекрушений и двенадцать капитанов и могу подтвердить, что это очень мудрое правило для терпящих бедствие.
Я начал собирать багаж, но дон Родриго потащил меня на палубу.
На мостике слышалось бормотание сливного бачка в уборной. Значит, наверху не спали.
— Дон Родриго, — прошептал я. — Надо бы предупредить капитана!
Не говоря ни слова, а лишь сверкнув глазами, старый морской волк указал мне на небольшой плот в тени корабля. Пришлось подчиниться.
Стояла невероятно тихая ночь. Ослепительно сияла луна, огромная и белая, зацепившаяся как медаль за Южный крест. В кильватере бесшумно скользили черные плавники трех акул.
Мы осторожно спустились по канату, потом дон Родриго перерезал складным морским ножом пуповину, которая все еще связывала нас с «Арабеллой». И через мгновение первая крыса прыгнула в воду.
Корабль быстро шел вперед. Акулы осторожно обошли нас и устремились за ним. Старый морской волк окунул палец в море и поднял его наверх, чтобы узнать направление ветра. Ветра не было.
— Дон Родриго, — осмелел я. — Почему вы не предупредили капитана? Может, корабль успел бы спастись?
— Боже мой, — сказал дон Родриго. — Сегодня я уже дважды спас тебе жизнь! Во-первых, при таких обстоятельствах, если хочешь уцелеть, лучше держаться подальше от капитана. Каждый знает, что капитан тонет вместе со своим кораблем. И, во-вторых, по старой морской традиции того, кто первым сообщит о неполадках с кораблем, объявляют распространителем слухов и вешают на рее еще до того, как заработает первый насос. А судно, сын мой, утонет, даже если ты и не будешь висеть где-то на рее. И кому суждено спастись, тот останется жить, а кому не суждено…
Вдруг издалека донеслось испуганное мяукание, потом команды, боцманский свисток, плеск парусов, крики. И наконец — долгое и зловещее бульканье.
— Всегда так, — сказал дон Родриго после благочестивой молитвы. — Был корабль — с мачтой, парусами, был капитан, экипаж, судовой дневник, груз, платежная ведомость — все как полагается. А утром — ни тебе корабля, ни капитана, ни ведомости… Только жирное пятно на поверхности моря, а иногда даже и его нет…
«Арабелла» утонула, не оставив жирного пятна, хотя имела на борту триста тонн кокосового масла и десять бочек маргарина. Утром подул слабый ветерок. Мы смогли поднять паруса и устремиться навстречу неизвестности.
— Дон Родриго, — решился я, — не кажется ли вам, что лучше бы взять курс на восток? Ведь в том направлении, где-то в пятидесяти милях-континент!