Я вздрагиваю от упоминания о маме, ожидая вновь услышать в голове ее голос. Но нет. Ее больше нет. Может, это и плохо, но я чувствую облегчение.
Я смотрю сейчас на Рареса, надеясь увидеть на его лице хоть какое-нибудь чувство, кроме странной смеси раскаяния и жажды получить желаемое, но мысленно вижу лишь дверь магического источника. Ту самую дверь, к которой меня подталкивала и Ханна. Ведущую прочь от мира хаоса и боли, контроля и разрушений. Но, в отличие от Ханны, Рарес искренне желает мне помочь.
– Ты уверен, что рассказывать мне все это – хорошая идея? – спрашиваю я. – Ты боишься, что я совершу ошибки, если не буду знать все?
Рарес опускает ладонь на мое плечо, заставляя меня замолчать.
– Ты – это не твои прошлые ошибки. Сейчас, в это самое мгновение, ты та, кем выбрала быть.
– Я та, кем выбрала быть, – эхом повторяю я. – В последнее время я постоянно делаю неправильный выбор.
Оставила всех близких мне людей в темнице Ринтиро. Потеряла три часа времени…
Рарес поднимает руку и щелкает меня по лбу.
– За что?.. – хватаюсь я за ушибленное место.
Он укоризненно грозит мне пальцем.
– Считай это первым уроком: я не потерплю таких речей о человеке, который всех нас спасет. Особенно от него самого.
– И что это за урок? – обиженно ворчу я.
– В следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем начнешь винить себя. Ну а теперь давай сразу перейдем к уроку номер два?
– Как насчет всех тех, кто остался в Ринтиро? Мы можем узнать, что с ними случилось? Что, если Ангра…
– Ангра не нашел твоих друзей, – прищуривается Рарес. – А если нашел, то не всех. Если бы твои союзники были у него в руках, то он бы не выслеживал нас. Он бы просто убил их и ждал, когда ты придешь к нему мстить.
Меня охватывает тревога.
– Что? Откуда ты это знаешь? И… стой, он все еще выслеживает нас? Я думала, ты отгородил нас от его магии.
– Я закрыл от него твое сознание. Но его магия прощупывает весь мир в наших поисках. Как только мы доберемся до Пейзли, нам не будут грозить его магические вторжения, – орден держит барьер. Ну а теперь… – Рарес недовольно цокает языком, словно ругая себя за то, что позволил мне разволноваться, и поднимает с земли лист. – Урок номер два. – Он кладет лист на ладонь. – Подними его в воздух. Ты можешь воздействовать своей магией и на предметы, и на людей. Как было в Путнаме, когда ты не очень умело вышвырнула из кареты свою охрану.
Гарригана и Коналла. Я так отчаянно желала, чтобы они убрались подальше. Я не хотела навредить им своей магией, поэтому и выкинула их из кареты.
– Они винтерианцы. А я не должна быть способна воздействовать магией на кого-то или что-то, не имеющее отношения к Винтеру.
Но я воздействовала… В Саммере, когда в панике вызвала снег.
– В обычных королевских накопителях достаточно магии лишь для того, например, чтобы ускорить рост урожая или вызвать дождь в засуху, – объясняет Рарес. – И то только в пределах их собственных королевств. Но в человеке-накопителе магия лишена границ. Ты – сама магия, и связь со всем окружающим у тебя гораздо сильнее. Ты способна воздействовать на чужие земли и предметы. Это позволяет тебе манипулировать…
– Нет, – обрываю я его. – Я не собираюсь ничем манипулировать.
– Под манипулированием я не подразумевал ничего плохого, что может подпитать Распад. Этому листу… – Рарес встряхнул его, – не знакомо понятие добра и зла. Злодеяние состоит в том, чтобы лишить другого человека свободы самому принимать решения и тем самым причинить ему боль, страдания, внушить страх. Убийца, например, лишает выбора свою жертву, которая, конечно же, не желает умирать.
Я с ужасом смотрю на него.
– Значит, когда я вытолкнула Коналла и Гарригана…
Снег небесный, только не это. Неужели я ненамеренно подпитала Распад?
– Твои охранники преданы тебе душой и телом, – отвечает Рарес. – То, что ты сделала с ними, никак не влияет на их способность принимать собственные решения. Они бы добровольно выполнили любую твою просьбу. Они получили синяки и шишки, но приняли это как должное, пусть и неосознанно.