Я ничего не отвечаю.
Терон не сводит с меня глаз, его губы больше не кривятся в горькой усмешке. Вздохнув, он качает головой.
– Я все помню, – едва слышно говорит он, облизнув губы. – И мне так жаль, Мира. Я даже не знаю, с чего начать свои извинения. Я пригласил вас всех сюда не только из-за договора, но и по этой причине тоже. Я помогал разрушать этот мир и теперь хочу помочь его возродить. Но ты… златая листва, я стольким тебе обязан!
– Я приехала сюда не для того, чтобы ты извинялся передо мной, – мой голос дрожит. – Я приехала сюда… извиниться перед тобой. За то, что не проведала тебя раньше. За то, что война началась из-за Винтера, и я втянула в нее тебя. Я пересекла ваши с Ангрой пути и…
– Ангра, – с надрывом вырывается у Терона. Его лицо искажается, и он опускает голову, прижав подбородок к груди. – Может, ты и пересекла наши пути, но я сам решил пойти вслед за ним.
У меня замирает сердце. Я с самого начала боялась того, что Терон многое делал не по указу Ангры, а по своему собственному желанию. Но, посмотрев ему в глаза, я успокаиваюсь.
– Распад заставлял меня желать того, о чем я боялся признаться. Я чувствовал себя с ним свободным. – Терон умолкает и скрещивает на груди руки. – Пока Ангра… – Из его глаз текут слезы. Он вытирает их, смеется над собой и поднимает глаза к темнеющему небу. – Из-за него я убил отца. Из-за него я творил ужасные вещи. И все же я восхищался им. Я почитал его. Он был таким сильным, а я так долго чувствовал себя слабым…
Терон смотрит на меня.
– Но теперь я буду сильным. Сам по себе.
Это обещание. И давая его, Терон напомнил мне прежнего себя. Пылкого и жизнелюбивого.
Я, не задумываясь, беру его за руку.
– Ты обладаешь невероятной способностью любить. Я таких людей, как ты, больше не знаю. Ты любил своего отца, несмотря на все его недостатки. Ты любил меня, не зная обо мне ничего, кроме того, что во мне, как и в тебе, не видели личности. Ты гораздо сильнее меня. Сильнее, чем Ангра. И я точно знаю, что под твоим чутким руководством Примория обретет мир, покой и равноправие. И смерть всех, кого мы потеряли, не будет напрасной.
Терон не двигается, в его глазах все еще блестят слезы.
– Прости, что я не был для тебя тем, кто тебе нужен, – шепчет он.
Я сжимаю его пальцы.
– Прости и ты, что я не была для тебя той, которая нужна тебе.
Терон отстраняется, чтобы вытереть слезы.
– Пора идти к остальным. Нам предстоит обсудить много важных вопросов.
Кивнув, я делаю шаг назад, но Терон не следует за мной.
– Ты идешь? – спрашиваю я.
Он улыбается.
– Через минуту. Ступай без меня.
В ответ на мои вопросительно приподнятые брови он делает глубокий поклон.
– Клянусь своей королевской честью, я в порядке. Мне просто нужна минута, чтобы собраться с мыслями.
– Хорошо, – соглашаюсь я и, помедлив, говорю: – Мы будем в порядке. Мы все.
– Леди Мира, – склоняет голову Терон.
Я ухожу, оставляя его стоять у могил родителей.
Но главное – он способен стоять с гордо поднятой головой.
Когда мы с Мэзером возвращаемся, бальный зал уже переполнен. Музыканты, расположившиеся на возвышении между лестницами, играют бодрую мелодию. Зал гудит. Кэридвен, Лекан и Калео общаются с Каспаром и Николеттой. Жизель разговаривает с генералом Спринга – я с ним встречалась несколько недель назад, когда он прибыл в Винтер уладить отношения между нашими королевствами. Несколько вентраллианцев что-то оживленно обсуждают с Джессе.
Я замечаю идущего к нам темнокожего человека в мантии, его щеку пересекает шрам. Рарес! Я бросаюсь к нему.
– Ты приехал!
Он подхватывает меня и так крепко сжимает в объятиях, что у меня чуть ребра не трещат.
– Конечно, душа моя! Здесь должен был оказаться представитель Пейзли. – Он опускает меня на пол и держит за плечи. – И кто, как не ты, виновата в том, что мне теперь приходится переносить все тяготы путешествий! Я прекрасно помню, как говорил тебе, что не выношу путешествий и что мгновенное перемещение – одно из самых замечательных проявлений магии. Но нет же, тебе обязательно надо было взять и уничтожить ее… и дать нам взамен нечто несравненно лучшее.
Он отходит, и я вижу позади него Оану.
– Ты!.. – кричу я и зажимаю рот ладонями.
Она обнимает меня, касаясь своим округлившимся животом.
– Уже четыре месяца.
Не в силах ничего сказать, я ахаю и охаю, возбужденно перемещая руки с ее плеч на живот и обратно. Рарес смеется и, шагнув вперед, целует меня в лоб.