Очистив разум, выхожу в каменный зал. И потрясенно открываю рот, увидев… Ханну. Мне кажется, я вечность стою, уставившись на нее, когда справа от меня появляется из своего лабиринта Генерал. Он выбегает в зал, замечает Ханну и останавливается так резко, будто его ноги вросли в пол.
Генерал с Ханной смотрят друг на друга, а у меня в голове всплывают образы Рареса и Оаны. Как сильно они отличаются от стоящих передо мною людей! Не могу удержаться, чтобы не представить, какой бы была моя жизнь, если бы моими родителями были Генерал и Ханна или Рарес и Оана. Жесткая и бесчувственная пара или ласковая и добрая.
Слева открывается дверь, и из-за нее выходит Мэзер с клинками в руках и мечущимся взглядом. Он идет ко мне. Ну хоть кто-то из нас троих еще способен двигаться.
– Вы достигли конца лабиринта. Вы многое преодолели, – произносит Ханна, и в ее глазах светится одобрение.
– Зачем ты здесь? – выдавливаю я.
Мы не общались с ней с того времени, как барьер у магического источника разрушил нашу связь. И я не заговаривала с ней, даже узнав, что сама от нее отгородилась. Меня устраивало, что я больше не слышу и не вижу ее. Меня устраивало, что ее больше нет в моей жизни. И вот она стоит передо мной, безмятежно улыбаясь, словно мы с ней любящие мама и дочка, словно мне не предстоит расплатиться смертью за ее ошибки. Меня опаляет жгучая ярость. Зачем Ханна здесь?
Очищение сердца.
Я прижимаю ладонь к груди. Это испытание. Того, у кого в сердце пылает ненависть или злость, сочтут недостойным. Мне казалось, что в замке Рареса и Оаны я примирилась с Ханной. Я перестала злиться на нее и на Генерала и осознала: мои ожидания в отношении их чувств ко мне были неуместны и неоправданы. Генерал наклоняется в сторону Ханны, но с места не сходит. Затем снова выпрямляется. Он боится. Меня бросает в ледяной пот.
– Не думаю, что она – настоящая, – говорю я Генералу.
Ханна улыбается.
– Почему ты сомневаешься в этом, милая?
Я сжимаю кулаки.
– Потому что я отгородилась от настоящей Ханны много недель назад. И все еще ей не открылась. Ты – испытание. Магия, играющая с нашим разумом.
Ее улыбка становится шире.
– Так ведь я была магией с самого начала. Разве я когда-нибудь была настоящей Ханной?
Я хмурюсь.
– Ты…
Объяснение. Мне срочно нужно найти этому какое-то объяснение. Но чем дольше я смотрю на нее, тем яснее осознаю, что, возможно, она права. Общалась ли со мной настоящая Ханна?
– Хватит! – мотаю я головой. – Ты просто пытаешься сбить нас с толку. – Я поворачиваюсь лицом к Генералу и спиной к Ханне. – Нам нужно пройти это испытание. Очистить сердце.
Генерал не сводит с Ханны глаз, сжав губы в тонкую линию. Он не смотрит на меня и никак не реагирует на мои слова.
– Меня могло нарисовать твое воображение, Мира.
У Ханны мягкий голос, каким я его и запомнила. Он вызывает трепет и желание прислушиваться к каждому произнесенному слову.
– Я не выдумала тебя, – отвечаю я Ханне, по-прежнему стоя к ней спиной. – Я даже не знала тебя, пока ты сама не показала себя мне. Как я могла вообразить все, сказанное тобой?
– А как ты можешь быть накопителем? – спрашивает Ханна. – Как возможен этот лабиринт? Ключи показали тебе, что сделать, чтобы попасть сюда. Пластины в лабиринте – как пройти испытания. Может быть, магия и раньше помогала вам, приняв понятную тебе форму? Создала то, в чем ты нуждалась. Маму.
Я резко поворачиваюсь к ней, впиваясь ногтями в ладони.
– Я успокоилась и перестала злиться на тебя в Пейзли. Я увидела настоящих родителей и то, какой должна быть настоящая семья. И я знаю теперь, что наши отношения – какими бы они ни были – неправильные. Ты сама в ответе за то, что натворила. Я ни в чем не виновата. Но я исправлю твои ошибки, Ханна. Я лучше тебя.
– Знаю, – снова улыбается она. – Не твоему сердцу нужно успокоение.
От неожиданности я приоткрываю рот.
– Кому…
Ханна поворачивается к Генералу.
– Я отдала ее под твою защиту. Ей пришлось искать помощи у магии, потому что ты подвел меня.
Генерал.
Меня охватывает паника, и я делаю два неуверенных шага к нему, но он не отрывает взгляда от Ханны.
– Генерал, не слушайте ее! Смотрите на меня…
– Ты подвел меня, Генерал, – повторяет Ханна, и на этот раз в ее голосе отчетливо слышится горечь. – Ты подвел Винтер.
– Он не подводил Винтер! – опять разворачиваюсь я к Ханне.
Подошедший Мэзер кладет руку на мое плечо и пытается утянуть меня назад.