Повернувшись ко мне, она подняла руки, и с полки соскользнул рулон атласа. Повиснув в воздухе, он развернулся, словно управляемый невидимыми пальцами. Пока ткань растягивалась и расширялась, я смотрела на великолепный розово-золотой шёлк, который на моих глазах складывался в платье. Поверх него скользнула полоска тюля, прикрывая шёлк и образуя нечто вроде лифа. Жемчужные нити струились по воздуху, вышивая что-то вроде изящного пояса с крошечными мерцающими бусинами. На мгновение перед нами предстало платье с глубоким декольте и довольно смелым разрезом сбоку. Полоска ткани свисала со спины, как накидка. Это выглядело очень в стиле кинозвёзд 1930-х годов, что мне очень понравилось.
Затем лёгким движением запястья мадам Сиоба послала платье в мою сторону. Мягкий тюль коснулся моих голых ног, а атлас обвил рёбра, обтягивая моё тело как перчатка.
Шалини ахнула.
— Это прекрасно.
Раздался стук в дверь.
— Ещё одну секунду, — крикнула мадам Сиоба, поворачиваясь ко мне. — Какой размер обуви?
— Седьмой.
Сиоба снова взмахнула рукой. Я едва успела пригнуться, как появилась пара кремовых туфель на каблуках. Она покрутила их, затем направила к изножью оттоманки.
Когда я ступила в туфли, мадам Сиоба крикнула:
— Хорошо. Она готова.
Дверь снова приоткрылась, и я увидела уже знакомый блеск голубых глаз короля Торина, смотревших на меня.
— Ава готова, но мне нужно сшить наряд для её советницы, — сказала мадам Сиоба.
Король Торин взглянул на Шалини, которая оставалась одетой в розовые тапочки и безразмерную футболку.
— Аэрон будет ждать тебя, — ответил он. — Я уведу Аву. Церемония открытия начнётся через десять минут.
По правде говоря, я чувствовала себя потрясающе, когда соскользнула с оттоманки и направилась в коридор. Торин придержал для меня дверь, и она закрылась за ним.
Уголок губ Торина приподнялся, когда он посмотрел на меня сверху вниз.
— Когда мы начнём церемонию, будет лучше, если ты не станешь привлекать к себе слишком много внимания. Поняла?
Мои брови взлетели вверх.
— Я же говорила тебе, я ненавижу быть в центре внимания. Что заставляет тебя думать, что я стала бы пытаться заполучить это внимание нарочно?
Он остановился, затем повернулся ко мне лицом, приподняв бровь.
— Просто, когда я впервые встретил тебя, ты кричала о Чаде из «Сцепленных и сшитых». По-моему, ты назвала меня «симпатичным придурком» и сказала что-то о моих зубах.
Я резко втянула воздух.
— Это не был мой типичный вечер.
— Я рад это слышать, — его тёмная магия окутала его, а выражение лица стало более серьёзным. — Но когда мы доберёмся до большого зала, я хочу, чтобы ты не разговаривала ни с одной из шести принцесс.
Это начинало казаться немного оскорбительным.
— Послушай, — прошептала я, — здесь я на твоей стороне. Я выполню свою часть сделки и не собираюсь устраивать сцен. Ты серьёзно никогда не напивался и не вёл себя как осёл?
Он выдержал мой пристальный взгляд.
— Я не люблю злоупотреблять, и особенно в присутствии людей, с которыми я не чрезвычайно хорошо знаком.
Когда он произнёс фразу «чрезвычайно хорошо знаком», горячая дрожь пробежала у меня по спине. Проигнорировав это, я одарила его кривой улыбкой.
— Конечно, ты не любишь злоупотреблять. Твои волосы могут растрепаться на публике, и это будет просто ужасно. Чего мы можем ожидать от церемонии открытия?
Выражение его лица помрачнело.
— Это будет помещение, полное людей, соперничающих за моё внимание в своих лучших нарядах и пьющих шампанское. Разговаривающих друг с другом абсолютно ни о чём.
— То есть, это вечеринка. Ты действительно ненавидишь вечеринки?
Между его бровями пролегла складка.
— Боюсь, я не вижу в них смысла. По крайней мере, в такой вечеринке.
— Ясно. Вечеринки — это весело, а веселье, похоже, не в твоём вкусе, — по правде говоря, веселье сейчас было и не в моём вкусе тоже. Но, возможно, подколки Торина — это та капелька забавы, которую я всё же могла урвать в этом мире.
Он медленно пожал плечами.
— Во всяком случае, не такие вечеринки.
— Неужели вечеринка в замке с принцессами недостаточно шикарна для тебя?
— Для меня это недостаточно в духе Благих.
Я понятия не имела, что это значило, и подозреваю, что он сделал это нарочно — небольшое напоминание о том, что мне здесь не место, и что я ничего не знала о своём народе.
Торин приподнял бровь.