- Вот и сделаешь так со следующей получки, - улыбаюсь я.
Конечно, он может так сделать, но, скорее всего, я успею его отговорить. Мне, с одной стороны, обидно, что приходится себе во всём отказывать, а с другой – ну если нет возможности, что теперь? Не умру я без новой куртки. Главное – пальто зимнее есть, и выглядит оно очень прилично. А к весне что-нибудь придумаем.
Я смотрю в окно и улыбаюсь грустной осени. Сколько удивительных картин можно было бы написать в этом городе… Предвкушение первого снега. Яркие цвета в одежде прохожих сейчас так отражают это ожидание декабря, когда всё засверкает от рождественских украшений. А когда зима станет заканчиваться, и всё будет стынуть от февральской вьюги, хорошо бы получилась Ирина: где-нибудь в парке, где уже нет новогодних гирлянд, и куда не приходят гулять, потому что холодно – то время, когда все клянут зиму, и хотят, чтобы она поскорее ушла.
Никита сказал, что сегодня Иринина компания выиграла аукцион. Значит, она остаётся в Москве.
- Ирина больше не звонила? – спрашиваю я.
- Нет. Ей нужно найти жильё на долгое время. Но она ещё до приезда говорила, что если всё сложится, то сможет поселиться в квартире своего знакомого, в Алтуфьево.
- Очень интересно: ночью будет спасть со знакомым из Алтуфьево, а утром сосаться у подъезда с водителем Лёшей.
- Да что с тобой?
- Меня раздражает, что у неё есть деньги на аренду Audi, на дорогие шмотки и украшения, но лежать эти вещи должны у нас, и спит она тоже у нас.
- Это было всего на одну ночь, Кать.
- Её вещи до сих пор у нас. Раскиданы по всей комнате.
- Она уже сегодня их заберёт.
Я тяжело вздыхаю.
- Она обещала подъехать.
- Кто? Куда? – не поняла я.
- Сюда, в кафе. Хотела переговорить с Виктором Сергеевичем, может, возьмёт нас в качестве субподрядчиков.
Я в ярости! Никита будет проводить с ней весь день, она постоянно будет капать ему на мозги, что я не достойна быть не то что его женой, даже девушкой. Никита очень легко поддаётся давлению. Он очень уважает тех, кто выше его по должности. Даже сейчас, когда кроме меня его никто не слышал, он называл начальника по имени отчеству.
Мы припарковались у кафе, оформленного под старую избушку в лесу. Здесь наверняка подают традиционную русскую кухню. Никите нравится, как я готовлю, но я не умею подавать блюдо в таком красивом виде, как это делают в кафе. Они так аккуратно раскладывают листики зелени вокруг мяса, разливают на окаёмку тарелки соус, а я сразу чувствую себя какой-то ущербной, недостойной есть такую красоту. По сравнению с такой пищей моя еда выглядит убожеством.
Мы заходим. Я ужасно нервничаю: вот-вот каблук соскользнёт, и нога искривится дугой, а то и вовсе упаду. А ведь я неплохо приноровилась ходить в такой обуви на работе.
За столом, к которому мы направляемся, сидит человек двадцать. Облегченно выдыхаю – смогу затеряться в толпе.
- Он там, справа - Никита склоняется к моему уху. Я узнаю его начальника по огромной чёрной родинке, запутавшейся в седой щетине на левой щеке.
- Надо подойти и поздравить, - шепчу я.
- А это удобно?
- А зачем мы тогда сюда пришли?
Подходим. Никита здоровается с Виктором Сергеевичем, пожимает ему руку и так сгибает колени, что становится ниже его ростом. Просто удивительно, сколько способов придумали люди, чтобы показать своё уважение к вышестоящему человеку. Виктор Сергеевич широко улыбается, принимает подарок: ручку брендовой фирмы и очень дорогую бутылку виски; конечно, не треть зарплаты, как выразился Никита, но за такие деньги мне приходится стоять на ногах по двенадцать часов в сутки по крайне мере недели полторы.
- Ваш муж – очень старательный человек. Его ждёт большое будущее, - неужели это говорят мне?
- Спасибо, - я улыбаюсь в ответ и опускаю глаза.
- Мы ведь взяли его без опыта работы, совсем зелёненьким, так сказать. Теперь он инженер с категорией, и в текущем проекте будет осуществлять авторский контроль за внедрением проектируемых объектов.
Я снова благодарю, и поднимаю глаза на Никиту - он светится от счастья. Это всё конечно очень приятно, но где про прибавку к зарплате?