- Хорошо, что не пошли. Я не хотел надевать эту хрень. Я в нём как пидор.
- Тебе бы пошёл чёрный, классический, - я поднимаю на Лёшу глаза.
- Слушай, ты штаны свои оттирать будешь, или советы стилиста мне давать? Щётка в левом углу пакета.
Я перегибаюсь между сидениями и ищу.
- Нету.
- Ниже, - командует Лёша. – И осторожней. Костюм стоит дороже, чем все твои шмотки вместе взятые.
Я поворачиваю к Лёше голову. Он с пренебрежением смотрит на мои угги, свисающие с сидения, и бормочет:
- Нет, одна щётка стоит дороже.
Выволакиваю из длинного пакета щётку. У неё гладкая белая ручка с врезанной в пластик надписью, и нежный, с ещё выпуклыми ворсинками лоскуток ткани свекольного цвета. Совсем новая, но уже использовалась. Я вижу белёсые пылинки, перечёркнутые чёрным Ирининым волосом. Может, они купили эту щётку в том же магазине, где и костюм. И когда он надевал его, Ирина была с ним в примерочной. Оценивала. Трогала. Прижималась. Обнимала. А потом чистила его костюм. Ухаживала. Такая ролевая игра.
Я только начинаю чистить брюки, как Лёша выключает свет. Мне приходится извернуться, чтобы полоска света от фонаря упала мне на колени.
Звонит его телефон. Я вздрагиваю от женских стонов, разрывающих мелодию звонка, потом солист начинает читать рэп – слова так исковерканы, как будто он поёт, закусив губу.
Лёша молча смотрит на экран, будто ждёт, когда прекратят звонить.
- И ты мне ещё про мерзотные звуки говоришь, - фыркаю я.
- Чё?
- Я про твою музыку на телефоне – ничего более мерзотного я не слышала.
Он смеряет меня злым взглядом, и мои руки снова начинают холодеть. Будто я прикоснулась кончиками пальцев к траве в первом осеннем инее.
Лёша подносит трубку к уху, цедит:
- Я занят… Нет, водку жру. На работе я… Думай как хочешь, мне без разницы… Ты чё, тупая? Я же сказал – я на работе, - он отчеканивает каждое слово. Что за женщина, с которой он так разговаривает? Уж явно не Ирина. Неужели с мамой? - И на это мне тоже без разницы... Мне насрать, ясно? …да на здоровье! – он сбрасывает звонок и швыряет телефон в выемку у коробки передач. Выругивается матом.
Я молча смотрю на него. Он поворачивает ко мне голову, хмурится.
- Зря ты села со мной в машину, - заводит мотор.
- Почему? Ты лихачишь?
- Это мягко сказано. А сейчас дороги свободные… - он смотрит на меня, ухмыляется. Цокает языком. – Так что я тебе не завидую.
Мы съезжаем с бордюра. Пока он двигается медленно. Мы проезжаем дворы. Подползаем к шоссе. Он смотрит вбок, несколько раз нажимает на педаль газа. Машина вздрагивает, дребезжит, подаётся вперёд всем своим существом, будто пытается вырвать цепи, приковывавшие её к асфальту. Наверное, когда он так делает, то чувствует себя гонщиком за рулём какого-нибудь необычайно мощного…этого…как его там…болида.
Вот я слышу треск слева от себя, и машина срывается с места в диагональ. Вылетает на шоссе боком. Я делаю рывок вместе с ней: только она вперёд, а я назад. Лёша разгоняется. Машина сначала притормаживает, а затем начинает двигаться быстрее. Её всю трясёт, словно её душа хочет вырваться из этого немощного тела. Я кожей ощущаю Лёшино нетерпение - всё мешает ему двигаться так, как он хочет: возможности двигателя, шершавый асфальт, встречный ветер, земное притяжение. А теперь ещё и светофор. Он резко тормозит, и мы оказываемся на полкорпуса на пешеходном переходе. Он мог сбить кого-нибудь.
Загорается зелёный, и я уже сама послушно откидываюсь на спинку кресла, чтобы не получить удар в спину. Впереди поворот, и я изо всех сил вцепляюсь в ручку двери. Мы выворачиваем так круто, что этот рывок сгибает меня в сторону, потом в другую.
Шоссе оживлённое. Он догоняет одну машину, обходит её справа, возвращается обратно. Догоняет следующую, и снова обходит её. Он специально делает это – выезжает на полосу, на которой впереди машина. Ему нравится резко выворачивать руль, вдавливать педаль газа в пол так, что машина начинает хрипеть – он выжимает из неё все силы. И ему хочется обходить других, ему нравится оказываться впереди, преодолевать, побеждать…хотя бы здесь, на этой дороге. И в этом что-то есть такое…живое. Я сама начинаю чувствовать то ли азарт, то ли адреналин. Мне хочется молча наблюдать, как он обгоняет машины, двигаться вместе с ним и с его автомобилем, быть частью этого действия, и чтобы оно не прекращалось. Чтобы всегда впереди были препятствия, и я могла вот так вот, скосив на него глаза, рассматривать его лицо. Как прищурены его глаза, как напряжены бугорки над переносицей, и как ухмылка едва заметно трогает его губы на очередной победе.