Выбрать главу

При виде главы семейства все находившиеся в комнате дружно поднялись и склонились в поклоне, тоненько зазвенев золотыми и серебряными подвесками на воткнутых в причёску шпильках.

- Здравствуйте, господин Сабуро - брат мой! - выпрямившись, поздоровалась Амадо дрожащим от сдерживаемого рыдания голосом. - Как вы себя чувствуете?

- У нас-то, хвала Вечному небу, всё благополучно, - справившись с перехватившим горло спазмом, ответил мужчина, возвращая поклон и, не в силах сдержать охватившее его любопытство, спросил чуть торопливее, чем следовало. - Но где вы были? Я посылал стражников в монастырь. Но они сказали, что там не осталось в живых никого.

Собеседница нахмурилась. Глаза её ещё больше помрачнели. С уголка одного из них сорвалась прозрачная капля и заскользила вниз по щеке, оставляя на коже мокрую, блестящую полоску.

- Я выжила только милостью хранительницы моей Голи и других богов Вечного неба, - с видимым усилием, переводя дыхание, проговорила монахиня.

- Ваша сестра ничего не хочет нам рассказывать, господин, - пользуясь положением супруги, вступила в разговор Азумо, с упрёком глядя на золовку. - Она даже не говорит, кто эта девушка?

Взоры присутствующих тут же устремились на молодую незнакомку, которая сидела, скромно опустив голову, и придерживала свёрнутый плащ.

- Простите, благородные дамы, - смиренно сложив ладони перед грудью, отвесила низкий поклон старшая гостья. - Но первым узнать всё то, что со мной случилось, должен ваш господин и мой мудрый брат.

От этих слов в душе начальника уезда зашевелилось очень нехорошее предчувствие, а его женщины негромко, но дружно застонали от разочарования.

- Тогда пройдёмте в мой кабинет, - не ожидая ничего хорошего, предложил хозяин дома и распорядился, ни к кому конкретно не обращаясь. - Прикажите принести нам чай и жаровню.

- Хорошо, господин, - недовольно поджав ярко накрашенные губы, склонила голову супруга.

- Корзину и узел, госпожа Сабуро, - внезапно проговорила незнакомка. Голос у неё оказался глубокий, мелодичный, но вот слова она произносила не очень чётко и как будто бы с лёгким, но хорошо заметным акцентом.

- Ах, да! - встрепенулась монахиня. - Азумо-ли, пусть слуги принесут в кабинет и наши вещи. Это очень важно.

- Я распоряжусь, Амадо-ли, - величаво качнула сложной причёской супруга.

Встревоженный и озадаченный чиновник вышел на веранду. Вслед за ним поспешила старшая гостья, прихватив с лежанки незамеченную им ранее зелёную накидку, украшенную аппликацией из белой кожи. Пропустив вперёд хозяина дома с его сестрой, комнату покинула и странная девушка.

Едва за её спиной закрылась дверь, как сквозь тонкие створки тут же донеслись оживлённые голоса. Забыв о приличиях и благовоспитанности, женщины, перебивая друг друга, бросились торопливо высказывать свои впечатления о чудесным образом воскресшей золовке и её молчаливой спутнице.

Терпеливо ожидавшие на холоде служанки помогли обуться начальнику уезда и госпоже Амадо Сабуро, но остановились в нерешительности возле непривычного вида сапог незнакомки.

Нимало не смущаясь, та уселась на полированные доски, натянула свою странную обувь и совсем по-крестьянски обвязала верёвочками высокие голенища.

Терпеливо дождавшись, когда она приведёт себя в порядок, начальник уезда, по-прежнему теряясь в догадках, но сохраняя привычно невозмутимый вид, вернулся назад и, пройдя через промёрзлый зал приёмов, оказался на переднем дворе. Здесь он направился к притулившемуся возле большого здания строению, где располагался его домашний кабинет. Отправившиеся вслед за ними служанки помогли хозяину и гостьям разуться, после чего замерли у красивых, покрытых резьбой дверей.

Прошлёпав большими ступнями в толстых носках по идеально чистому лакированному полу, хозяин дома уселся в лёгкое кресло возле широкого, инкрустированного пластинами из панциря черепахи стола и, радушным жестом указав на два таких же сиденья, сказал:

- Что такое случилось с вами, дорогая сестра, если вы боитесь открыто говорить об этом?

- Моя история настолько невероятна, брат, - вздохнула собеседница, отведя взгляд. - Что я сама порой в неё не верю. Но наберитесь терпения, и пожалуйста, отошлите слуг со двора. Я не хочу, чтобы о том, что произошло, знал ещё кто-то, кроме вас.