Славный капитан превратился в мирного сельского жителя, чей ум занят житейскими делами: скотом и урожаями, засухами и холодами, спорами и незаконным сожительством среди крестьян. Педро проводил жизнь читая, играя в карты и слушая бесконечные мессы в соборе. Так как он интересовался законами и правом, к нему приходили люди за юридическим советом, и даже судейские чиновники прислушивались к его слову Самой большой его отдушиной были книги, особенно хроники путешествий и географические карты, которые он изучал в мельчайших подробностях. Он знал наизусть «Песнь о моем Сиде», тешился удивительными рассказами Солина[8] и фантастическими путешествиями Джона Мандевиля[9], но больше всего его занимали сообщения о путешествиях по Новому Свету, которые издавались в Испании. Мысли о подвигах Христофора Колумба, Фернана Магеллана, Америго Веспуччи, Эрнана Кортеса и других знаменитых путешественников не давали ему уснуть. Вперив взгляд в парчовый балдахин кровати, он грезил наяву о том, что однажды станет первооткрывателем отдаленных уголков земли, завоюет их, заложит новые города, принесет веру Христову диким народам к вящей славе Господа и имя его будет выгравировано огнем и мечом на страницах Истории.
Его супруга между тем вышивала золотыми нитями ризы священникам и читала одну молитву за другой, будто нескончаемую литанию. Несмотря на то что Педро несколько раз в неделю отваживался воспользоваться постыдным отверстием в ночной рубашке Марины, детей, столь им желанных, так и не появлялось. Так проходили годы, медленно и докучно, то в полузабытьи пылающего лета, то в уединении зимы в нестерпимой суровости Эстремадуры.
Несколькими годами позже, когда Педро де Вальдивия уже смирился с тем, что ему суждено бесславно состариться рядом со своей супругой в безмолвии дома в Кастуэре, к ним заехал путник, который привез письмо от Франсиско де Агирре. Приезжего звали Херонимо де Альдерете, родом он был из Ольмедо. У него было приятное лицо, копна кудрявых волос цвета меда, пышные турецкие усы с напомаженными и загнутыми вверх кончиками и пылающие глаза мечтателя. Вальдивия принял его с гостеприимством порядочного испанца и предложил остановиться в своем доме, который, конечно, не отличался роскошью, но все же был удобнее и безопаснее, чем постоялый двор. Дело было зимой, и Марина распорядилась затопить камин в гостиной, но горящие дрова не справлялись даже с полумраком, не говоря уж о сквозняках. В этой спартанского вида комнате, почти лишенной мебели и украшений, и проходила большая часть жизни супругов. Там Педро читал, а Марина занималась рукоделием; там они обедали и там же оба, преклонив колени перед алтарем, стоявшим у стены, молились. Марина подала мужчинам терпкого домашнего вина, колбасу, сыр и хлеб, а затем удалилась в свой угол вышивать при свете свечи, пока они беседовали.
У Херонимо де Альдерете была задача навербовать людей для путешествия в Новый Свет, и, чтобы соблазнить народ, он рассказывал на площадях и в тавернах завлекательные россказни о домашней утвари из чистого золота, висящей на толстой серебряной проволоке. В письме, которое Франсиско де Агирре написал своему другу Педро, тоже говорилось о Новом Свете. Альдерете восторженно повторял своему амфитриону расхожие сказки о невиданных возможностях, которые таит в себе этот континент. Он говорил, что не видит места для благородных подвигов в Европе, которая прогнила, одряхлела, погрязла в политических заговорах, в придворных интригах, в проповедях еретиков, всяких лютеран, по чьей милости разделился христианский мир. Будущее — за океаном, уверял он. Большой простор для свершений есть в Новом Свете, или Америке — такое имя дал этим землям один немецкий картограф в честь Америго Веспуччи, хвастливого мореплавателя-флорентийца, которому честь их открытия вовсе не принадлежит. По мнению Альдерете, эти земли следовало бы назвать в честь Христофора Колумба — Христофорией или Колумбией. Но, с другой стороны, название уже дано, и это далеко не главное, продолжал он. В Новом Свете были особенно нужны честные и бесстрашные идальго, со шпагой в одной руке и крестом в другой, жаждущие открывать и завоевывать. Невозможно даже вообразить себе просторы тех земель, бескрайнюю зелень лесов, полноводность прозрачных рек, глубину и спокойствие озер, богатство золотых и серебряных жил. Там можно добывать не столько сокровища, сколько славу, жить полной жизнью, сражаться с дикарями, исполнять свое высшее предназначение и, с Божьей помощью, основать династию. Все это и гораздо большее возможно в тех далеких пределах империи, уверял он, где летают птицы с роскошным оперением и живут женщины с кожей цвета меда, нагие и сговорчивые. «Простите меня, донья Марина, это всего лишь образное выражение…» — добавил здесь Альдерете. В испанском языке недоставало слов, чтобы описать все то изобилие, которое дарила тамошняя земля: жемчужины размером с перепелиное яйцо, золото, буквально падающее с деревьев, и столько свободной земли и индейцев, что любой солдат может сделаться владельцем имения с целую испанскую провинцию. Но самое главное — то, что все эти народы ожидают воспринять весть об Истинном Боге и благодать испанской цивилизованности. Альдерете добавил, что их общий друг, Франсиско де Агирре, тоже собирается отправиться в Новый Свет и его жажда приключений столь велика, что он готов покинуть свою возлюбленную супругу и пятерых детей, которые у него появились на свет за эти годы.
8
Имеется в виду трактат «О достойном памяти» Гая Юлия Солина, римского писателя III в. н. э. Это труд в области географии, главным образом основанный на географических произведениях более ранних авторов. Солин переписывал из своих источников отрывки текста, выбирая прежде всего описания различных диковинок.
9