— Это что, все? Блин, надо было со стола прихватить.
— Надо было, — уныло согласился Тимур.
Витька помедлил — и отхлебнул. Протянул бутылку Тимуру:
— Будешь?
Тимур поглядел на Игоря.
— Пейте, — сказал тот, и Тимур заглотнул последние капли.
Игорь и Витька закурили. В тишине слышно было, как Антоша страдает где-то впереди за кустами — блюет и вполголоса матерится. Зловещий симптом: обычно от него слова матерного не дождешься. А тут достали.
— Давайте подождем, что ли, пока просветлеет, а пока разложим сиденья в машине да поспим? — неуверенно предложил Игорь.
— Пить охота, — Витька вытер руки о штаны. — Поехали лучше магазин искать.
— И хрен ты найдешь магазин в этой глуши, да чтобы ночью работал?
Помолчали.
— Все равно надо ехать, — сказал Витька. — Тимур! Ты как?
— Коньяка жалко, — сказал Тимур. — Лучше бы мы сами его выпили.
Порывом ветра чуть качнуло смородиновые кусты. И снова все стихло. На жестких листьях медленно, испариной, проступала роса.
Покачиваясь, вернулся Антоша. Заглянул в багажник, пошарил в темноте:
— Эй, тут бутылка была с водой…
— Была, только пустая. Антош, мы решили ехать магазин искать.
— Ох, — сказал Антоша и сел прямо на траву. Единственный из четверки, он явился на свадьбу в костюме, дорогом и приличном. Теперь штаны были измяты и перепачканы землей, от пиджака оторвалась пуговица, а галстук остался заложником где-то на свадьбе.
— В магазин, — настойчиво повторил Витька. — Тимурка, заводи.
— Сейчас, — Тимур поморщился, потирая живот. — Смородина эта, сволочь, кислая…
И быстро удалился в темноту, крикнув напоследок:
— Я сейчас!
Тихонько и нежно, пробуя голос, запела утренняя птица. Проступили очертания тополей у дороги; наметились, пока только контуром, далекие холмы, поросшие лесом.
Пустая пачка сигарет, брошенная в траву, забелела во мраке ярким четырехугольником.
— Рассвет, — Витька докурил до самого фильтра. Один за другим на землю полетели два огонька и погасли, зашипев, в росе.
— Ну, где он там, водила наш?
— В принципе, — сказал Игорь, — я уже сам почти протрезвел, могу сесть за руль.
— Так что, мы его тут бросим? — Витька сдержал раздражение. — Тимур! Эй, Тиму-ур!
Откликнулся далекий голос, мол, скоро-скоро, оставьте меня в покое. Антоша дремал, привалившись к колесу, вздрагивая от утренней прохлады. На его костюм легла роса — как на траву и на листья смородины.
— Куда это мы заехали? — Витька огляделся. — Хорошо Антохе на джипе, посадка высокая, а то моя тачка на этих камнях давно бы пузо себе продырявила… Антоха! Вставай! Праздник закончился!
Антон ответил мычанием.
Игорь снова закурил. Вместо черной тьмы вокруг была теперь серая муть. Туман поднимался от земли, с каждой минутой становясь гуще. Очертания далеких холмов снова пропали.
— Нелетная погода, — пробормотал Витька. — Пить охота, хоть росу с листьев слизывай. Ти-има!
В тумане ответ прозвучал глуше. Витька двинулся на звук, оступаясь, матерясь вполголоса, обходя выступающие из земли не то пни, не то…
Он присмотрелся.
Прямо перед ним — вернее, под ним, на земле — обнаружилась поваленная оградка, не крашенная много лет. Прутья проржавели. Надгробие ушло в землю почти полностью, только края торчали.
— Вот зараза…
Витька огляделся. Отовсюду из тумана проступали надгробия, позеленевшие, поросшие мхом. Нигде не было крестов: советские могильные камни походили на гробы, вставшие дыбом. Кое-где на очень старых обелисках темнели звезды из фанеры, редко — жестяные, с остатками краски-серебрянки.
Он вернулся к машине одновременно с Тимуром. Тот был бледен, лицо светилось в полутьме, как полинявшая луна:
— Это кладбище. Какого лешего нас сюда занесло?!
— Ты же нас сам сюда завез, — сказал Игорь укоризненно.
— А я знал? Я пьяный за руль вообще никогда не садился, так нет, вы пристали — едем, едем…
— Едем, — сказал Витька.
Рассветало с небывалой скоростью. Проявился джип и смородиновые заросли на краю старого кладбища. Маленькое, поросшее сорняком, оно выглядело поразительно, космически забытым: как будто и дети, и внуки, и правнуки здешних покойников исчезли с лица земли, а вместе с ними исчезла и память. В отдалении, откуда вернулся Тимур, высился каменный обелиск.
— Паршиво получилось, — сквозь зубы признался Тимур. — Сел я вроде как на пустыре, пока сидел — прояснилось, вижу — вокруг кладбище, оборачиваюсь — а за спиной у меня вон тот здоровенный памятник, и я как раз под ним.