— А если я завалю фурира?
— Смеешься?
— Аж сука взахлеб — заверил я — Если я завалю долбанного фурира… что тогда?
— Против тебя выйдет следующий! У тебя один шанс списать с себя все прегрешения — дотянуть до сирены! Даже если ты чудом справишься с одним — второй фурир тебя прикончит! Убьешь и второго — тебя одолеет третий. Ведь все устают. А ты и так изнурен ранами… спина — сплошное месиво. Тебе не выжить, Оди. Ты сделал большую глупость и тебе придется заплатить за это… Что скажешь?
— Мне бы чего-нить от глистов…
— Бдан! Уф… я трачу слова и эмоции… и лекарства… и все это впустую на тупой живой труп.
— Раз ты говорила, что поединки на тесаках и кнутах… огнестрел не катит?
— Револьвер?
— Да.
— Ни в коем случае! Тебя тут же расстреляют полусферы. Огнестрельное оружие нельзя применять против людей даже во время праздника!
— Тогда зачем оно вообще?
— Против хищников! Или морских тварей! Если из океана вдруг вылезет спятивший с голодухи тангтар и решит вырвать тебе кишки… Или из песка выскочит скатоид…
— И снова стреляют лишь в природу — буркнул я, откидывая барабан револьвера и вытряхивая на ладонь патроны.
— Можешь подарить револьвер мне… тебе он все равно не пригодится. И если на суде не расскажешь, куда дел пушку Нашхора…
— Отвали.
— Зачем мертвецу револьвер?
Внимательно изучив натертые до блеска патроны, я оглядел револьвер и со вздохом принялся разбирать его — надо чистить.
— То есть носить огнестрел открыто — не проблема? Система не откроет огонь на поражение?
— Конечно нет! Владыка не убивает без причины!
— Владыка — процедил я — Вашу же мать…
— Не кощунствуй!
— Ладно… ладно… Зорга… ты очистила мое левое плечо от крови и грязи? Не хочу ворочать шеей…
— Конечно очистила. Хотя тебе так и так не светит умереть от заражения крови.
— Я не об этом. Там свежая татуировка. Три длинные строчки с цифрами и буквами. Продиктуй мне их.
— Что? — фыркнула Зорга.
— Три длинные строчки с цифрами и буквами — терпеливо повторил я — Продиктуй. Вслух. Губами.
— Ты бредишь, планк? У тебя нет татуировок на плече и по очень простой причине — у тебя там содрана вся кожа.
Шею я вывернул. Меня обожгла яростная боль, по коже потекла кровь, но свое левое плечо я увидел. И там, где была не сошедшая даже после купания корка запекшейся сукровицы, песка и гноя с торчащими лохмами еще не отмершей кожи, обнаружилась чистая рана — неглубокая, но обширная. Похоже, один из ударов кнутом пришелся вскользь, содрав целый лоскут… или тут следы от нескольких ударов?
— А что ты хотел? Сюда приходят без тату — заметила Зорга, по достоинству оценив мою перекошенную харю — Редко кто попадает со старыми тату — вроде как проскакивает чудом через фильтры. А у фуриров негласное правило сносить непонятные татуировки кнутами. Они найдут причину, чтобы стегануть именно по этому месту. Но сначала намекнут, что тебе лучше свести татуировку самому, а затем ознакомиться со списком вполне дозволенных накожных изображений и изречений.
— Я вашу мать!
— Там было что-то памятное?
— Сука!
— Точно что-то важное…
— Так… — пробормотал я, опуская голову — Так… вроде я помню… вроде не забыл…
Каждая строчка — номер загруженного найденным Камальдулой сумрачным путем во внутренние системы Формоза. Все, что требуется от меня — добиться кое-чего не слишком сложного и при первой же представившейся как награда возможности ввести нужные цифры и буквы. Ладно еще третья строчка — там ничего живого. Там моя Гадюка и мини-арсенал на все случаи гоблинской жизни. А вот первые две строчки — коды доступа к контейнерам со свежезамороженными гоблинами… А запасов энергии для поддержания хладного сна всего на неделю максимум.