Я знала, что, в основном, людям нет до нас дела, и в порту видела несколько кораблей, так что мы не сильно выделялись среди прочих приезжих. Так что, мы шли по улице спешным шагом. Молча, не оглядываясь — в конце концов, затравленное поведение привлекает внимание.
Обратная дорога на станцию казалась минимум раза в два длиннее, чем путь туда. Поднявшись по лестнице на деревянную платформу, мы забрались обратно на «Рассветный Путник», понимая, что теперь надо сидеть здесь и не высовываться. Кажется, это уже начинает входить в привычку.
Мы собрались в нашей с Флейм каюте, чтобы обсудить произошедшее. Я села на своей кровати, опираясь спиной о стену, а подруга пристроилась на своей, давая Сеньорите ползать между пальцами — это её немного успокаивало. Лиум маячил туда–сюда в проходе, рискуя протоптать траншею. Он явно нервничал, и больше всех нас. В конце концов, не каждый же день вас объявляют в розыск!
— Собственно, это ещё не розыск, — аккуратно заметила я, видя панику на лицах друзей. Сама я раздобыла небольшой мячик и теперь подбрасывала его в воздухе. Это отвлекало, давая многострадальному ключу на моих часах возможность отдохнуть.
— Да, только нас уже подозревают в чём–то незаконном, — проворчал Лиум, садясь на мою кровать. — И лицензии нам не видать, как своих ушей!
— Можешь пойти к ним с поличным — авось, погладят по головке за честность, а потом пожурят за проступок и таки дадут, — усмехнулась Флейм.
— Хм, может, ты и права, — задумался парень.
— У тебя совсем шестеренки проржавели? — воскликнула блондинка, подорвавшись, но быстро садясь обратно. — Это была шутка. Единственное, что тебе там сейчас дадут — это срок за превышение полномочий.
— Может, если сообщить обо всём самолично и обрисовать ситуацию, нас оправдают. Мы ведь действовали по инструкции: доставить письмо лично в руки.
— А почему же не передали это своим дорогим местным коллегам? — изогнула бровь Флейм.
— Потому, что профессор запросил именно нас.
— Может, они бы и сами прекрасно справились, — пожала плечами блондинка. — Мы, вообще–то, должны подчиняться тем, кто занимает управляющие должности.
— Но ведь не зря же мы ехали.
Я подбрасывала мячик, слушая друзей одним ухом. Моя голова сейчас была занята выбором трёхместника, который мы могли бы себе позволить, и вопросом, стоит ли менять имя на этот раз. А потом в голове проскочила мысль связаться со старыми друзьями, и от этого порыва я чуть не уронила мяч.
— Элл, ты разве так не думаешь?
Так, надо срочно сообразить что–то, показывающее, что мне не всё равно и я слушала. О чём, бишь, они толковали?
— Это как посмотреть, — уклончиво ответила я.
— Ты нас не слушала, да? — хмуро констатировал Лиум.
Прочистив горло, я решила шмальнуть в небо:
— Если по–хорошему, то, думаю, мы должны были подчиниться местному отделению и не противоречить. А раз мы этого не сделали, и об этом сообщили в Тарлин, то туда нам дорога закрыта. Это письмо мы всё равно доставим, а там посмотрим — или здесь останемся, или будем летать на своём небольшом суденце, и так продержимся налету.
Друзья задумались.
— А знаешь, мне нравится эта идея, — подхватила Флейм.
Лиум в таком воодушевлении не был.
— И тогда получается, что мы зря учились всё это время.
— Почему же? — тут я никак не могла согласиться. — Полученные знания позволят нам зарабатывать и управляться со своим аэростатом. Кроме того, дипломы у нас есть.
— Кому они нужны без лицензии?
— А кому нужна лицензия? — заметила блондинка. — На неё всё равно никто не смотрит. Можешь хоть в рамочку и на стенку, хоть хлеб на ней резать — разница не велика. Скажи, Элл?
— Тут сложно не согласиться, — кивнула я. За всё время моей практики квартирмейстера, на диплом едва ли взглянули пару раз. И то было скорее для галочки — хоть сам рисуй, не заметят подмены.
— Вот! Даже Бри не настолько наивна, — победно заявила подруга.
Лиум хмуро посмотрел на нас. Наверное, мне бы на его месте тоже было тяжко — он никогда не позволял себе получать плохие баллы, и его лицензия получила бы выгодное отличие. Парень хорошо умел копаться в механизмах, и заслуживал признания. И эта несчастная бумажка стала бы лучшей демонстрацией этого для его родителей. И, пожалуй, для него самого.
Как я ни старалась, но до степени «лучшая во всём» во время учёбы так и не доросла. Зато во время практических занятий удавалось всегда получать «отлично», а ещё занимать места на конкурсах. Правда, чтобы не привлекать лишнее внимание, ходила я на них реже, чем хотелось бы.